Н 5 (СИ)

Нанна ей не блистала – невысокая, плотно сбитая, с узким тазом и по-мужски широкими плечами, коротко стриженная, вечно сутулая, со с взглядом исподлобья… нет, она никак не блистала красотой. Выделялся разве что ее рот – необычно чувственный, прекрасно очерченный, влажный даже на взгляд и кажущийся чисто случайно пришлепнутый к этому ничем не примечательному лицу. Если щедро плеснуть в лицо Нанны пригоршней косметики – может и получится что-то более-менее. А так… мужик…

А вот Джоранн… ее иначе как кобылой не называли. Длинноногая, рыжеволосая, с белой мраморной кожей, яркими и большими серыми глазами, в талии ладонями обхватишь, задница любого с ума сведет, грудь не спрятать под любой одеждой. Взгляд томный, губки алые, легко смущается и очень мягка по характеру…

Короче – трахнуть Джоранн мечтал даже самый последний седовласый женатик, чья мошонка давно и бесповоротна была зажата в стальной ладони супружницы. Две три мужиков перевидала во сне обнаженную рыжую кобылку, что вытворяла с ними такое…

Но дальше влажных мечтаний дело не пошло.

Джоранн испытывала к мужикам нескрываемое отвращение. Общаться – общалась. На расстоянии хорошо вытянутого выражения «не подходи ближе, дритсек», само собой непроизносимого в слух, но явственно ощущаемого любым обладателем мясного прута. Подкатывать к первой красавицы селения пытались многие. Подкатывали по-разному, но итог был одинаков для всех – полный провал.

А вот Нанна справилась с пол тычка, перебрав как-то алкоголя из любимой фляжке и смачно засосав проходящую мимо кобылку. И та совсем не была против…

Это невероятно озлобило многих – до этого истощенные неистовым мастурбированием многие еще лелеяли тихую мечту испробовать рыжую кобылку на вкус по-настоящему, а не только в мечтах. Мечтали услышать ее тихое томное ржание под собой…

И тут на тебе… сучья любовь…

Как результат – порча отношения с тремя четвертями населения. Мужиков бесила недоступность. Баб бесила популярность девок и зацикленность на них мужиков. Но девушек это не смущало от слова совсем. Тем более что они не зависели ни от кого, создав боевую группу и самостоятельно зарабатывая себе на жизнь. Чем занимались? А всем чем Мать одаривала. Плюс сами крутились.

Выполняли задания. Собирали дикие травы. Охотились на мелкое зверье. Из выменянных шкур и разноцветных бусин из торгмата Джоранн создавала удивительно красивые «висюльки», что моментально раскупались.

В общем – жизнь удалась. И, как всегда, нашлись те, кто захотел эту жизнь испортить. Мотивировали свое желание просто – девки просто прута мясного не ощущали в нужном месте. Оттого и сторонятся мужиков. Трахнуть надо девах хорошенько – и разом вкус главного блюда распробуют и на всю жизнь полюбят. Вот только как это сделать?

Пытались подпоить – многократно.

Пытались опоить – добавляя в самогон разную хрень.

Под конец пытались уже чуть ли не силой – схватить и зажать в объятиях, в надежде, что, ощутив силу и надежность мужских рук, бабенка поплывет и размякнет…

Не получалось. Озлобленность росла. Даже не озлобленность – дело дошло уже до открытой вражды. Им недвусмысленно заявили – либо раздвинете ляжки и дадите хотя бы раз, либо доиграетесь, долбанные суки.

И на днях доигрались. Причем не только девицы. Больше доигрался молодой и тупой дритсек не понимавший даже азов человеческих реакций.

Ворошившая водоросли на берегу Джоранн подверглась нападению молодого паренька, что возомнил себя сокрушителем девичьих сердец. И начать он решил с неожиданного выпрыгивания из-под кучи водорослей с диким криком… Говорят же – испуг всегда начало чего-то хорошего.

Затаился, дождался, когда рыжая подойдет ближе. И выпрыгнул с воплем. Выпрыгнул. И упал, получив трезубыми вилами в горло. Джоранн ударила с перепугу. Угодила в яремную вену. Придурок истек кровью за секунды. Рядом свалилась шокированная Джоранн. Подоспевшая Нанна быстро разобралась в произошедшем. И ей хватило ума, не поднимая шума, прикрыть для начала дохляка водорослями, а затем пораскинуть мозгами.

Место на неудобное – не светлое. Вне ока материнского.

«Вне ока, не светлое – в сумраке» – автоматически перевел я.

Парня ударили вилами в горло. Будто специально целились. Выверт гребаной судьбы, что сначала тепло улыбнулась, а затем всадила топор по самые…

В селении врагов столько… что можно не сомневаться – на суде многие присягнут, что рыжая кобыла намеренно убила ни в чем неповинного агнца, забив вилами с особой жестокостью присущей только не траханным сукам. Солгут только ради того, чтобы полюбоваться расчленением красивой девки, что так никому и не дала из мужского племени. И другим сукам неповадно будет мясным прутом брезговать – пусть смотрят на брызги крови непокорной тупой кобылы.