Н - 7 (СИ)

— Думаю, дело вашей победы только в цене вопроса. — Более степенно выразил свое мнение Орлов. — Я высоко оцениваю ваши ресурсы и вербовочный потенциал. При должном финансировании, противник обречен.

— Наши родственники будут воевать с друзьями ДеЛара на своей территории. — Поддакнул Куракин.

— А раз князю Давыдову все равно уготовано умереть, то пусть он погибнет не зарезанным в поединке, а в горячке боя. Он этого заслуживает. Верно, господа?

— Это будет… Уместнее, — переглянувшись, все-таки кивнул Орлов.

— Так подарите ему этот подвиг!

Глава 7

Как меняется невзрачная ваза от яркого цветка — так поменялся серый интерьер первого этажа отеля. А то живое и привлекающее взгляд — неожиданно оказалось в людях, вернувшихся из рейда под предводительством Руслана Артемьевича. Эти взгляды, улыбки, осанка — всего лишь внешнее проявление произошедших с ними перемен. Главное было внутри — и именно оно сияло, вызывая желание смотреть и даже греться энергией людей, прошедших свой первый настоящий бой. И дело не в количестве поверженных противников, атмосфере полумертвого Любека, из которого удалось вернуться — в них сияло знание, что будь сражение вновь — и они не дрогнут, не подведут. Уверенность в себе, без сомнений и страхов; упавшая плита с плеч — у тренированных домашних мальчиков и девочек, которых учили быть готовыми к войне — и сегодня они справились, защитив себя, близких и еще восьмерых чужих аристократов, которых тоже чему-то учили и к чему-то готовили дома.

Этим хотелось делиться. Переживать события вновь и вновь — первый, второй и третий бой; скоротечные схватки на улицах города — о которых сейчас можно вспоминать часами. Они бы, честное слово, смаковали бы все это громким возбужденным голосом, чередуя заливистым хохотом — от адреналина, от восторга, от желания, чтобы их услышали и радовались вместе с ними. Но в эру телефонов эмоциями были смайлики, а в свидетели разговора был призван весь мир. И на страницах соцсетей появлялись фотографии — а под ними сотни комментариев: восхищенных, ворчливых, поддерживающих, любящих и завистливых.

Отражение разрушенного здания в луже. Силуэт юноши, идущего вперед через красно-черный чад близкого пожара. Мокрый, перепачканный сажей белый котенок доверчиво тянется к девичьей руке. Сплавленные в единый ком десяток “Калашниковых” под тяжелым мужским ботинком. «Виктор + Людмила» нацарапанное на капоте сгоревшего «бмв». Социальные сети стали той стеной, на которую вывешивают свои трофеи — как когда-то их отцы крепили черепа поверженных зверей над огнем очагов.

И только влюбленные взгляды девушек никак не перенести в сеть: различимое только со стороны "мое", признаком окончательно сделанного выбора.

Братья девушек, в общем-то, прибывшие быть на страже нравственности и приличий, теперь относились к этим отношениям более, чем лояльно. Тем более, что на них теперь тоже заглядывались — с надеждой с порога смотрели найденыши, желая найти в них ту опору, за которой можно укрыться от случившихся с ними невзгод.

На меня-то с князем Давыдовым что смотреть — их желание немедленно нестись в огромный город и что-то там искать, мы не оправдали. Даже наоборот — хамски продемонстрировали приоритет еды над бесполезными поисками непонятно кого непонятно где в Любеке с населением в два миллиона человек.

Впрочем, достучаться до них Руслан Артемьевич всё-таки попытался.

— Чтобы кого-то спасти, надо знать кого спасать, где они находятся, кем охраняются. И хотят ли, чтобы их спасали, Самойлов, — это уже глядя на меня.

Да мне этого слона всю жизнь припоминать будут! Но при посторонних — вежливо покивал, соглашаясь.

— Геотеги на фотографиях посмотрите. — Посоветовал я им. — Наверняка делали по пути. GPS-то работает.

Гости немедленно принялись доставать телефоны. А я, смиренно улыбнувшись завучу — в знак извинения за былое, отправился к себе. Только спина отчего-то чесалась от подозревающего что-то взгляда. У меня от него там все расчесано за школьные годы.

В номере четвертого этажа — который мы занимали коллективно, и так толком не разобрались с его границами (а иначе где торт), оказался только господин полковник — в гостиной, которая плотно ассоциировалась с гробом, все еще занимающим его центральную часть.

Господин полковник был занят собственным отражением в ростовом зеркале, принимая то одну, то другую загадочные и деловитые позы — однако же, судя по тому, что с фотографиями не торопился, что-то его в подобранном стиле не устраивало. Несложно и ошибиться, подбирая наряд на полутемном складе ворованных вещей.

В общем, князю явно не нравилось.

— Вам бы очень подошла трость. — Оценил я некоторую неловкость его образа, связанную с тем, что обычно рука господина полковника либо на шпаге, либо на фляге со спиртным.

А сейчас она то и дело норовила остаться на поясе, что оттягивало рукав и образовывало складки на костюме, да и смотрелось несолидно.

— Полагаете? — Задумался князь.

— Извольте попробовать, — сходил я за собственной тростью, надобность в которой пропала, и, сняв с нее охранные закладки, предложил начальству.