Н - 7 (СИ)

— Мы же им не собаку оставили. Пусть ухаживают за дорогими гостями.

Тем более, что мы уже подняли щиты и никого обратно не принимали. По отелю выжившим счастливчиком ходил Артем — он тоже отправился к гостям, чтобы увести вместе с собой всех заинтересованных в нем девушек (после сольного исполнения их прибавилось). Ну а далее зашел за угол и исчез. Вряд ли девушки в курсе талантов Шуйских, так что к общему веселью наверняка добавятся поиски пропавшего жениха.

— В отеле они успели фундамент погрызть — и это точно зная, где ты находишься, — намекнул я Артему.

— Ха! — Оглядел он соседнее здание, прикидывая, в какую сторону оно будет падать.

— Представляешь, какие они с утра злые будут? — Увел я его мысли в другую сторону и вызвал обеспокоенную задумчивость.

Правда, рассчитывал, что Артем в порыве самосохранения бесплатно перекопает мне артефакты в обратное положение, но вместо этого он заперся в подвале и всю ночь его укреплял. А потом обижается, когда его с медведем сравнивают. Те же повадки: уйти под землю и спрятаться от жены до весны.

Руслан Артемьевич деятельность подопечного оценил высоко и просил не препятствовать:

— Я такого прилежания за ним давно не помню.

Вот что делает с людьми любовь! Неразделенная, молодая, с перспективой тяжких телесных от действующей супруги.

Ощущения от всполохов Силы, творимой внутри подвала, были близки к тем, что создавало острие клинка в руках князя Давыдова — нечто легковесное, но обретающее Силу завершенности с последним символом.

Но если днем гудел воздух, то тут с завершенной строчкой осыпалась известка с потолка и дрожал от возрастающей тяжести пол. Рунами укреплял — родовыми, принадлежащими только Шуйским. Как и у господина полковника — запоминать и пытаться копировать возникающие в воздухе и на камне символы бесполезно. То, что мог увидеть глаз — лишь внешнее представление вкладываемых в начертанное смыслов. Одно Слово можно написать тысячами способов, и никто посторонний не разгадает его истинного значения.

— Он назад-то выберется? — Уточнил я.

Ощущение довольства на лице Руслана Артемьевича сменилось легкой тревогой.

Я же отправился портить людям настроение дальше: говорить о воде, о дежурствах на эту ночь и о том, что не следует подбирать раскиданные перед оградой артефакты, если нет желания постоянно драться с пришлыми. Зрелище драгоценных вещей на траве отпугивало чужаков надежней сплошного поля из человеческих костей — с такими предметами никто добровольно не расстается. Люди же менее знающие защиту преодолеть не могли.

Пытались портить настроение и мне. Застигнутая поздней ночью у открытого холодильника Ее Высочество, по всей видимости, желала найти что-то вкусное на пустых полках. Действо это не терпит свидетелей — так что, можно сказать, я сам нарвался.

— Есть рыбные консервы к белому вину, — откашлялся я со спины.

А как принцесса отскочила в сторону, изображая, что просто стоит мимо, загрузил в морозильную камеру рюкзак с головой Йорга Латтнера.

— ЭТО в холодильник? — Громко возмутились мне в спину, пока я трамбовал в отсек петли и лямки.

— Предлагаете оставить на улице?

— Я желала бы оставить ее на шее у владельца! — Зашипели в ответ. — Почему ты не убил Соломона Бассетта?! — А вот и первое обвинение нашлось.

Из разряда «я просила, а ты не сделал такую мелочь для девушки, подлец».

— Славный малый. Держит слово.

Честно, проще было выложить голову без рюкзака, но кто будет лечить сердечные приступы? В отеле полно людей, любящих по ночам заглядывать в холодильник.

— Эта тварь, торгующая смертью?!

— Ваша семья перестала продавать оружие? — Мельком оглянулся я назад.

Затворил дверцу — вроде, удачно получилось, не отжимает изнутри ничем.

— Это другое!

— Может быть, — не стал я спорить. — Я не ослышался, вы против гибели сеньора Латтнера?

— Ах, ты же не знаешь… — Смакуя, произнесла принцесса. — Даже не представляешь масштабов того, что натворил!

— Это вас царственный дедушка просветил? Разговаривали с ним?

Техника не фиксировала этот звонок. Впрочем, у Ее высочества непременно был независимый способ связи.

— Я ему ничего не сказала! У него хватает глаз и ушей в Любеке. Но да, он знает о смерти Йорга Латтнера. А днем Ганза сдала Конрада Аденауера, виновника похищения детей. Его тело передали на лодке.

— Приятно слышать.

— Дитриха ван Цоллерна, сеньора Дортмунда, убил Михаель ДеЛара. — Зло смотрела Ее высочество, будто говорили о ее родне. — Половина Ганзы мертва.

— Половина Ганзы еще жива.

— Это не имеет значения. — Категорично заявила принцесса. — Они не удержат контроль над филиалами. Со дня на день начнется захват офисов и складов.

— Монархи пойдут против клятв и договоров? — Отразил я слабое удивление.

— Многие клятвы были личными — с владельцами из тех, кого ты убил. Захватывать будет всякая шваль без герба.

— Обычное дело.

Ее высочество автоматически кивнула, не заметив этого и все больше распаляясь в своей злости на меня:

— Теперь ты понимаешь, что наделал?

— М-м, еще нет.

— Ради чего ты старался? — Склонила она голову. — Чтобы все результаты твоего труда отняли еще до боя?

— Мой дед желает мести.