Н.А. Львов. Очерки жизни. Венок новоторжских усадеб

Митино славилось традиционным гостеприимством: месяцами здесь гостили близкие и дальние родственники. Находила здесь приют и некогда воспетая Пушкиным Анна Петровна Керн (с 1841 г. Маркова-Виноградская). Они с мужем Александром Васильевичем, который приходился ей троюродным братом, были связаны со Львовыми кровными узами: Татьяна Петровна приходилась Анне Петровне двоюродной теткой, а ее мужу — родной теткой. Здесь, на Прутненском погосте, нашла Анна Петровна и свой последний приют.[149]

Потомки архитектора Н.А. Львова — Леонид Леонидович и его сын Георгий — тоже бывали гостями митинского дома.[150]

Николай Сергеевич оказался последним Львовым — владельцем Митина, после него имение перешло к Романовым: сестре Аграфене Сергеевне Романовой (по мужу), затем ее сыну Дмитрию.

Дмитрий Дмитриевич Романов (1851—1916) принял эстафету от Львовых — стал одним из лидеров нового поколения Новоторжского земства,[151] был членом земской Управы, неоднократно избирался мировым судьей. По его инициативе в Торжке возродилось древнее искусство золотного шитья: при кустарном отделе земства он создал школу и мастерские шитья по сафьяну и коже. В Митине была собрана большая библиотека: 5 тысяч томов по истории, философии, ботанике на русском и французском языках. В 1901 г. учителя школ Новоторжского уезда собрали средства на открытие народной читальни имени Д.Д. Романова.

В последние годы любимым занятием Д.Д. Романова были работы в парке. Садово-парковое искусство конца XIX — начала XX веков стало сродни новому направлению в архитектуре — эклектизму. Парки становятся своего рода ботаническими коллекциями. Для митинского парка “он выписывал издалека (как за век перед ним архитектор Львов для своего любимого Никольского) невиданные под тверским небом деревья вроде канадской березы, не с пятнистым, а с чисто “белым, как сметана” стволом”.[152]

Владельцы Митина — одни из немногих, кому удалось не расстаться с родовым гнездом. Чтобы как-то сохранить имение, они на все лето представляли дачникам флигели и две трети господского дома, “оставив за собой только часть верхнего этажа”.[153]

Д.Д. Романов умер в 1916 году, он не увидел национализации своего Митина. Старший его сын Николай — библиофил, коллекционер, увлекался географией и ботаникой. В 1917 г. погиб в Персии. Младший — Иван был еще ребенком.[154]

Век спустя во львовских владениях все так же напоен хвоей воздух, золотые стволы сосен с каплями янтарной смолы несут ввысь свои ажурные кроны, шумливо омывает пороги Тверца. Барский дом и Львовские строения в запустении и заброшенности.

Торжок

Да будет в моем отечестве вкус Палладиев.

(Н.А. Львов)

Торжок, исконно русский город, издавна считался одним из красивейших уездных городов России. Неповторимое своеобразие городу придают весьма живописный холмистый рельеф, излучина реки Тверцы и соразмерный природе и человеку архитектурный ансамбль.

История города Торжка перешагнула рубеж второго тысячелетия. Этот удивительный город пронес через века два исторических названия: Новый Торг и Торжок. Старожилы и сегодня называют себя новоторами. Николай Александрович Львов тоже называл себя новотором.

За свою тысячелетнюю историю после войн и пожаров город неоднократно менял свой облик. После пожара 1766 г. город застраивался по генеральному плану, утвержденному Екатериной II.

Несмотря на утраты, современный город удивительно органично сохраняет в своем облике очарование средневековой планировки и величие классической архитектуры.

Львов, мастер усадебного строительства, с умением гармонично вписать свои постройки в ландшафт, проявил себя и как грамотный, чуткий архитектор-градостроитель, “тонко чувствующий особенности городской ситуации и отвечающий им своими сооружениями, придавая городскому ансамблю новые качества”[155].

Известен целый комплекс зданий, созданных по проектам Н.А. Львова для новоторжского Борисоглебского монастыря:[156] одноименный собор, надвратная церковь-колокольня во имя Спаса Нерукотворного образа и Крестовоздвиженская монастырская часовня на Торговой площади. Такое активное участие архитектора в монастырском строительстве нам представляется не случайным. Вероятно, это была своеобразная плата Львова за разрешение, данное ему Тверской епархией на строительство усадебного храма на особых условиях: как домового бесприходного.[157] При жизни архитектора был построен только Борисоглебский собор.