Н.Ф. (ненаучные фантазии)

Муравей поворотился. От ближайшего к нему муравейника светляками была выложена дорожка, ведущая к лесу, и там, где она обрывалась, брала начало просека. Гусаров, не оглядываясь, кинулся вон с поляны, а когда оглянулся, за его спиной вставала непроходимая чаща, словно и не было никакой просеки в помине. Он выбежал к реке, почти в том самом месте, откуда началось его лесное приключение, и лес позади него сомкнулся, и затвердел колючей непролазной стеной, а впереди была знакомая тропинка, склон холма, плотина, недоверчивый бобр, медведь с подаренным прибором ночного видения, собирающий по ночам малину, пряничный домик со всеми удобствами, колодец с таинственной рыбой в глубине и щедро оплачиваемая служба.

Гусаров расправил плечи и уверенной походкой зашагал по склону вниз, к плотине...

Великая Книга Зомби

Вы спросите — как погибла «грандиозная», «колоссальная», «титаническая», «эпохальная», «достославная» цивилизация зомби? То, что это была по-настоящему организованная культура, со своими вождями и подданными, со своими государствами и племенными объединениями, со своей внутренней и внешней политикой, войнами, экономикой, наукой и промышленностью, образованием и письменностью — сомневаться не приходится. Тому есть множество фактов, неоспоримо подтверждающих существование подлинной зомболизации: от величественных развалин, обломков механизмов неясного предназначения, нерасшифрованных граффити и обрывков печатной продукции, до многочисленных мемуаров обратно обращённых, пытавшихся по горячим следам запечатлеть на бумаге угасающие воспоминания преждепамяти.

Отвечаю. Так же как и началась. От укуса. Пожалуй, это единственная, не требующая специальных доказательств истина, потому что в остальном, касательном человечества до его практически тотальной гибели в результате охватившей планету пандемии мы вынуждены балансировать на зыбкой почве догадок и теоретических реконструкций, мало что дающих в понимании конкретных реалий жизни людей «до» катастрофической пертурбации и глобального катаклизма. Всё, что нам доподлинно известно, что в период «до» человеческая цивилизация находилась в стадии подъёма и несомненно процветала. Отрывочные сведения дают нам следующую картину: численность людей на момент начала пандемии достигала восьми с четвертью миллиардов единиц, развитая индустрия позволяла им не только обустроить собственную планету, но и приступить к освоению ближайших к Земле планет, в первую очередь, конечно Луны, а вслед за естественным спутником Земли и Марса, как перспективной, в недалёком будущем, колонии и второго дома разрастающегося рода людского. Природа постигшего людей несчастья нам неизвестна. На этот счет выдвигались разнообразные, в некоторых случаях, весьма изящные гипотезы, которые, в силу известных причин, не могли быть точно верифицированы с научной точки зрения и остались, к сожалению, всего лишь примерами элегантного спекулятивного мышления.

Мы не знаем, где, когда, как и отчего началась пандемия, насколько затянулась агония прежнего мироустройства и кто был первым носителем заразы. Зато мы точно знаем, кем был последний выживший на планете нормальный (по выражению биографов — «допотопный») человек. Он был Освободителем.

Вот так, ни много, ни мало, с большой буквы — Освободитель. И хотя мы верим в благого, единосущного и всемогущего Бога, творца Неба и Земной тверди, однако с той самой минуты, как он (последний человек), не жалея жизни, в порыве безумного отчаяния, набросился на кровожадных преследователей и тем самым обернул ход истории вспять, с того самого мгновения для миллионов и миллиардов восставших из мрачных глубин тартаровых он и никто иной — наш Освободитель.

В остальном же он остаётся для нас безымянным. Нам неизвестны ни его возраст, ни его имя, ни его фамилия, ни его физические данные (рост, вес, цвет волос, цвет глаз, форма носа и ушей) ни кем он работал, ни где он жил, был ли он женат, имел ли он детей. С уверенностью можно утверждать только о том, что он на самом деле был, он — мужчина, и он это сделал.

Само деяние описано в семи канонических книгах, свидетельствах семи первовозвращённых, записанных собственноручно и оттого обладающих непререкаемой ценностью. Свидетельства эти, различные в частностях, едины в воссоздании ключевого события, кардинально изменившего ход истории.