N-P

– Давай, я еще о многом хочу с тобой поговорить. Кажется, лето будет интересным. – Саги, улыбнувшись, посмотрела на меня. Как телепатка, подумала я. Мы, словно закадычные подруги, помахали друг другу руками и разошлись.

Уже расставшись, я сообразила, что Саги почти не говорила о своем брате. «В таком возрасте не до него», – подумала я, и все-таки мне было жаль тех двоих, что на той вечеринке с улыбкой смотрели друг на друга.

*

Новые знакомства – это здорово. Лето только началось, а уже появилась Саги, такой близкий мне по духу человек, словно я знала ее уже давным-давно, да и живет она недалеко от меня. Особых планов на отпуск у меня не было, не было сейчас и близкого друга, так что все получилось просто замечательно.

Но к моему приятному волнению примешивалось что-то еще.

Звонок старшей сестры.

Саги, которая выглядит так, словно у нее есть какая-то тайна.

Отохико, который умолчал о происхождении девяносто восьмого рассказа и жил за границей с девушкой, одержимой писателем Такасэ.

Телефонный звонок на кафедре.

Я не сомневалась: что-то должно еще произойти. Если судить поверхностно, я встретила двух приятных людей, с которыми меня уже когда-то познакомили, и мы с ними проведем приятное лето. Но все было не так просто.

Словно детектив.

Что за всем этим скрывалось?

Я этого не знала, но почему-то передо мной всплывал девяносто восьмой рассказ. Интуитивно я чувствовала, что они как-то с этим рассказом связаны.

Связь отца с собственной дочерью. Шепот дочери как шум далекого моря, ее узкие ступни, блестящие на лунном свету, словно хвост русалки.

Это Саги?

Я этого не знала, и мне ничего не оставалось, как ждать. Столкнувшись с неизвестностью, зная только, что что-то обязательно должно произойти, я молилась о том, чтобы справиться с этой неизвестностью.

Впервые после смерти Сёдзи я думала о жизни таким образом.

*

Работая в одном университете, я и Саги стали часто бывать вместе. Приближались летние каникулы, у студентов начиналась пора экзаменов, и людей в университете стало заметно больше.

В тот день мы сидели вдвоем в университетской столовой.

– Тебе не приходило в голову, что именно в это время вспоминаешь, что здесь университет? – спросила Саги, попивая кофе.

– Да, экзамены хороши тогда, когда их сдаешь не ты, а кто-то другой.

Я пила апельсиновый сок.

– Ты любишь лето?

– Обожаю. Только и думаю о лете.

– Значит, любишь.

– А ты?

– Я люблю весну, но тебя понимаю. О твоей любви можно судить по выражению твоего лица.

– Лето – моя страсть. Жду не дождусь, когда оно придет.

Я улыбнулась и вдруг спросила:

– А чем занимается сейчас Отохико?

– Почему ты спрашиваешь? – сказала Саги.

– Что-то я с тех пор его не видела. Саги покачала головой.

– Не вылезает от женщины!

– От той, с которой путешествовал? – спросила я.

– Да. Я уже не знаю, что будет. Хуже, чем до поездки в Бостон, – сказала Саги.

– Она что, тяжелый человек?

– Жуткий. И его портит.

– Он потерял голову.

Я с грустью подумала: женщины – они такие. Разговаривать с Отохико было интересно.

– Но его любовные дела меня не касаются… В следующий раз расскажу подробней.

– Расскажи, если захочешь.

Мы вышли на улицу, и с каждым шагом меня охватывало все большее волнение. Слепящее солнце, сверкающий черный асфальт, густая зелень деревьев…

Я глубоко вздохнула.

– Не волнуйся, – Саги обратила ко мне улыбающееся лицо, похожее на большой подсолнух. На солнце оно было ослепительно красивым, и я прищурилась.

Наступает лето.

*

Я только и думала, что скоро в университете начнутся каникулы и у меня появится свободное время, но получалось так, что каждый день кто-нибудь просил меня поработать над черновым переводом. На этом можно немного заработать, но приходилось сдавать работу в срок.

Поэтому я почти ежедневно появлялась на кафедре и допоздна рылась в словарях.

Это случилось глубокой ночью. На улице, издавая ужасный шум, шел сильный дождь, дул ветер, и шагов на лестнице не было слышно.

Когда раздался стук в дверь, я обомлела от страха. Было три часа ночи. Я осторожно заглянула в дверной глазок, это был Отохико. Я открыла дверь.

– Ты почему так поздно? Признавался в любви? – сказала я.

– Именно, – сказал он. Он был сильно пьян и шатался. Капли воды с зонта, насквозь промокшие ботинки.

– Что-то случилось с твоей девушкой? – спросила я.

– Ничего особенного, – сказал он.

– Ты пьян?

– Да, поспорил и вусмерть напился. Не знаю, прав я или нет, вот и решил поговорить с предметом спора.

– Предмет спора – это я?

– Да, – кивнул он.

– А с кем спорил, с Саги?

– Нет.

– Но при чем здесь я? Мы ведь с тобой всего один раз и разговаривали.

– Трудно объяснить.

– А позвонить нельзя было? Или завтра прийти?

– Извини, – Отохико опустил голову. Мне тоже иногда случалось сильно напиваться, и поэтому я понимала, что дурных намерений у него нет. Просто ему необходимо было знать ответ. А в чем заключался вопрос?

– Хорошо, заходи, – сказала я.

– Нет, я лучше здесь, – сказал он.

– Здесь неудобно, давай заходи.

После моих слов Отохико медленно снял обувь.

– Извини, можно мне в туалет? Меня, кажется, тошнит. – Его лицо побледнело.