Н.С. Хрущёв: Политическая биография

Сентябрьский Пленум ЦК КПСС был дополнен вскоре другими решениями, имевшими для развития сельского хозяйства большое значение. Заготовительные цены на скот и птицу повышались более чем в пять раз, на молоко и масло — вдвое, на картофель — в два с половиной раза, на овощи — на 25 — 40 %. Вскоре после Пленума было принято очень смелое по тем временам постановление об изменении практики планирования сельского хозяйства, расширившее самостоятельность колхозов и совхозов. Это — важное решение, но оно ещё не давало быстрого экономического эффекта. В 1953 году производство сельскохозяйственной продукции возросло всего на 2, 5 %. В 1954 году этот рост составил 4 %. Особенно угрожающим был дефицит зерна. Повышение урожайности зерновых культур требовало времени, а для закупок зерна за границей не было средств. Выход из тупика Хрущёв видел в проведении двух мероприятий: освоении целинных земель и значительном расширении посевов кукурузы. Но об этом речь пойдёт ниже.

Определились и важные политические изменения. Уже летом 1953 года наша печать все реже упоминала имя Сталина. В журнале «Коммунист» приводились высказывания классиков марксизма против «культа личности». Развёрнутая критика «идеалистической теории культа личности» содержалась и в Тезисах ЦК КПСС к 50-летию образования большевистской партии.

Продолжалась выборочная реабилитация жертв сталинского террора. Речь шла главным образом о родственниках и близких друзьях всех тех, кто теперь находился у власти. Была, например, освобождена жена погибшего сына Н. С. Хрущёва. Посмертно реабилитировали М. М. Кагановича. Всего до конца 1953 года вышло из заключения около тысячи человек. Их рассказы об условиях, царящих в тюрьмах и лагерях, о пытках и истязаниях во время следствия производили большое впечатление.

17 декабря 1953 года Прокуратура СССР объявила об окончании следствия по делу Л. П. Берия и его соучастников. Сообщалось также, что дело Берия будет рассматриваться Специальным Судебным присутствием Верховного суда СССР на основе закона от 1 декабря 1934 года. Можно напомнить, что этот закон принят в день убийства С. М. Кирова и предусматривал упрощённое и ускоренное судопроизводство без участия сторон. Приговор приводился в исполнение немедленно. С юридической точки зрения закон глубоко порочен, и он был впоследствии отменён. Но в 1953 году мало кто был заинтересован в открытом и подробном рассмотрении всех преступлений Берия.

Председателем Судебного присутствия стал маршал И. С. Конев, членами суда: Председатель ВЦСПС Н. М. Шверник, генерал армии К. С. Москаленко, зам. Председателя Верховного суда СССР Е. Л. Зейден и ряд других деятелей армии и государства. Суд шёл всего 6 дней, протоколы его заседаний не публиковались. Разбирались далеко не все преступления Берия. Так, например, суд пытался разобраться в связях Берия с азербайджанскими националистами в 1918 — 1920 годах, но не рассматривал фактов массового истребления партийных и государственных кадров в Грузии в 1937 году. На судебных заседаниях говорилось о разврате Берия, но не о массовых репрессиях послевоенных лет, ничего не говорилось об убийстве ведущих деятелей еврейской культуры или о выселении на восток народностей Поволжья и Кавказа. Из жертв Берия назывался по имени только старый большевик М. С. Кедров, который был расстрелян в начале войны, несмотря на вынесенный ему оправдательный приговор. Рассматривались интриги Берия против С. Орджоникидзе, но ничего не говорилось о расстреле в 1950 году членов Политбюро Н. Вознесенского и А. Кузнецова, следствие по делу которых вёл лично Берия. Эти примеры можно продолжить.

Одним из свидетелей по делу Берия был А. В. Снегов; старый большевик, находившийся в начале 30-х годов на партийной работе в Закавказье, а в начале 50-х отбывавший свой срок заключения на Колыме. Узнав об аресте Берия, Снегов сумел написать и нелегально переправить в Москву два письма с изложением известных ему фактов преступной деятельности Берия. Снегова хорошо знали Микоян и Хрущёв, и его письма были доставлены им «колымским почтальоном» по домашним адресам. В результате Снегова вызвали в Москву как свидетеля. Когда он вошёл в зал Судебного присутствия, Берия воскликнул: «Ты ещё жив!» «Недоработка твоего аппарата», — ответил Снегов. Судьи подробно расспрашивали его о начале карьеры Берия в 1930 — 1931 годах, но не задавали вопросов о той громадной системе Гулага, которая всё ещё продолжала существовать почти без изменений.

На судебных заседаниях Берия вёл себя вызывающе, но его наглость исчезла после вынесения смертного приговора. Перед исполнением приговора Берия, по свидетельству И. Конева, начал метаться, плакать и просить пощады. Он не владел собой.

Опубликованный в печати отчёт по делу Берия и его сообщников очень краток. Более подробный отчёт был зачитан на собраниях актива районных и городских партийных организаций.