На 101 острове

Казалось бы, — все кончено, но нет. Важным строем, точь-в-точь пингвины на берегах Антарктики, шествуют бутылки по длинной ленте конвейера. И вдруг они на миг останавливаются, сворачивают в сторону и, словно люди в кабину лифта, заходят по четыре сразу в маленькую светлую камеру. Зашли, выстроились… Раз — два! Коварная камера опрокинулась, четыре спутницы-бутылки повисли вниз головами, яркий луч света пронизал их насквозь, и острый глаз бракеровщицы успел заглянуть каждой из них в душу… Мало ли что может случиться… В бутылке могла остаться щетинка от щетки, клочок бумаги… Это недопустимо. Бутылки покорно висят, а следующая четверка тихо дожидается конца испытания… Нет, все в порядке. Три — четыре! — механизм срабатывает, выдержавшие экзамен бутылки уходят дальше, а их место занимают следующие… Замечательная машина! Далеко позади остались те ковшички из бересты, которыми черпали воду минеральных источников в пушкинские дни. Между прочим, любопытно: для чего воду предварительно газируют?

Если вы пригубите стаканчик Полюстровской воды в ее чистом виде, — вряд ли она вам понравится. У воды особый, не каждому приятный, кисловато-терпкий вкус. Газирование улучшает вкус и помогает желудку всасывать воду в его стенки.

Если вы побываете когда-нибудь с экскурсией на Полюстровском заводе, вас непременно заставят выпить воду в ее диком, невкусном виде; затем угостят газированной, а на сладкое предложат вам целую серию напитков — мандариновый, клубничный, вишневый и клюквенный. Все это — Полюстровская вода, превращенная в лимонад.

Ученые специалисты, продолжающие на новой основе дело, начатое врачами XVIII века, скажут вам, что добавление в железистую воду аскорбиновой кислоты — витамина «С» — удивительно полезно. В воде образуется особая «соль», «аскорбат железа», и целебное действие воды резко повышается.

Послушать врачей, работающих на этом заводе, так выходит, что людям не мешало бы вообще не пить ничего, кроме этой воды.

Но во всяком случае хорошо известно: она очень полезна тем, кому работа или условия жизни причиняют расстройство кроветворения, процесса образования новой крови.

Ее должны пить доноры, жертвующие собственной кровью для спасения тяжело больных.

Она нужна полярникам, работающим в местах, где приходится половину года жить без солнечного света.

Большую пользу приносит она рабочим рудников и шахт, метростроевцам — всем подземным работникам.

Есть на заводах вредные цехи, где рабочим волей-неволей приходится все время вдыхать воздух с избыточным количеством угарного газа. Он обладает зловещей способностью частично разрушать важнейший элемент крови — ее красные кровяные шарики. Этим людям Полюстровская вода положительно необходима. Администрация наших заводов-гигантов знает это и давно уже начала постоянно снабжать свои горячие цеха этой кровевосстанавливающей Полюстровской водой.

Завод минеральных вод растет и развивается. Скоро он перейдет в новое, еще лучше оборудованное помещение. Воду будут принимать в ослепительно белый бассейн из особой плитки. Сверху он будет покрыт хрустальным куполом, и каждый желающий сможет увидеть, как кипит и клокочет чудесный «сок» ленинградской земли.

О чем говорят имена наших улиц

Я шел по Ленинграду, по Большому проспекту Петроградской стороны. Неожиданно ко мне подошли три девочки-пионерки, так, примерно, класса третьего или четвертого.

— Дяденька! Можно у вас спросить?.. — начала было одна и замолчала. Остальные девочки, отвернувшись, засмеялись.

— Пожалуйста, — сказал я. — Что спросить?

Девочки продолжали посмеиваться и толкать друг друга локтями. Мне это надоело.

— Если вы сами не знаете, что вам надо, так зачем же вы меня останавливали? — не сердито, но не без упрека сказал я.

— Ой, нет! — заговорила тогда главная девочка. — Мы знаем… Только мы боимся, что вы смеяться будете… Нам велели… Мы хотели спросить, где здесь… Бар-ма-ле-е-ва-я улица? Вот!

Я очень удивился.

— Бармалеева? Вот эта! — сказал я, указывая на узенький переулочек, куда не попадало солнце. — Чего же вы боялись? По-моему, смеяться тут не над чем…

— Ну да, — сказали сразу две девочки, — «не над чем»! Очень есть над чем! Мы шли и думали: это, наверное, нас обманули. Это в честь какого же Бармалея назвали улицу?

— А Мухи-Цокотухиной улицы нет? — фыркнула третья.

— Ну да! Или Мойдодыровой…

— А в общем, спасибо, дяденька… — И они убежали.

Распростившись с ними, я пошел по своим делам. Но, чем дальше я шел, тем больше думал о нашем коротком разговоре. А в самом-то деле ведь и верно, — только в сказках Корнея Чуковского впервые появился такой страшный разбойник Бармалей. Но сказки эти написаны лет тридцать — сорок назад, а Бармалеева улица в Петербурге существует уже не меньше ста лет. Кто же и почему так ее назвал? Ведь не может быть, чтобы просто сели люди и начали думать: «Как бы нам эту узенькую уличку почуднее окрестить?» Наверное, были причины более веские!