На 9-ой хребтовой

- Садитесь, садитесь. Дом скоро снесут и всю улицу снесут,- успокоил девушек Джангир, хлопотливо поправляя постель на диване, смахивая пыль с приемника.

- Головорезы какие-то! - сказала Рена. - Особенно тот, со шрамом на лице, с усами.

- Мы сами с усами, - улыбнулся Джангир и погладил свои усики. - И все головорезы! - Он оскалился и зарычал. - Вы голодны или можно фрукты?

- Фрукты.

Джангир вышел. Фарида устроилась на тахте с последним номером "Советского экрана" Репа осмотрелась вокруг и, обнаружив дверь на балкон, подошла к ней.

- Вот ларек, мимо которого мы шли, - сказала она. - А этих типов не видно. Они под нами, наверное, Выйти на балкон она не решилась.

- Ты вот считаешь их бандитами, - сказал Джангир, возвратившись с тарелкой, полной винограда. - А они просто чуть больше похожи на наших дедов, чем мы с тобой. Только и всего.

- Мой дед был адвокатом и окончил Петербургский университет, - возразила Рена.

- Ну, не у всех же деды имели высшее образование. Мой был крестьянин. А твой? - спросил он у Фариды.

- Не знаю, - оторвалась та от журнала. - В анкетах я пишу - "из служащих", но, кажется, он был банщиком.

- Это славные ребята, честные трудяги. Ну, может быть, чуть диковатые, но это и здорово! В наш век соблазнов и всевозможных веяний - такая цельность натур! Вы не представляете себе, какие это замечательные люди: честные, мужественные, по-своему нравственные. О таких и надо писать, если ты человек честный, а не о бородатых юнцах, выясняющих за бутылкой коньяка, есть ли любовь, стоит ли учиться и умнее ли старшие младших...

- Ну вот, опять ты оседлал своего конька...

- Не перебивай, Рена. Знаете, зачем я вас сюда привел? - Джангир встал, подошел к двери на балкон. - Сегодня здесь может произойти такое, что вы запомните на всю жизнь.

Девушки настороженно вытянули шеи и из глубины комнаты посмотрели на ларек.

- Вы слышали, я спрашивал на улице про Агабалу? Это шофер. Сидел за то, что задавил человека. А его жена Сона, сестра Мишоппы, родила в прошлом году ребенка от этого одноглазого продавца. Они думали, Агабала не скоро вернется, ему десять лет дали. А он приехал сегодня и, по-моему, сегодня же рассчитается с ними.

- Что значит "рассчитается"? - возмутилась Рена,: - А это мы посмотрим! усмехнулся Джангир.

- Ты что, с ума сошел? Надо позвонить в милицию! Джангир расхохотался. Рена злилась на него, но тоже улыбнулась, очень уж он заразительно хохотал.

- Где у вас телефон? - спросила она.

- Ну перестань! В столовой. Над тобой же смеяться будут в милиции. Какие у вас доказательства? Может быть, бедняга и не собирается мстить. Да, в конце концов, у нас есть свой милиционер - Мустафа.

- Это ужасно, - сказала Рена.

- Ужасно?! Хм! А то, что Сафарали, имея семью, четырех детей, совратил Сону и опозорил Агабалу перед всем городом, не ужасно? Ты считаешь, это пустяки? Нет, дорогая, это тебе не Париж! У нас такие штучки не пройдут: умеешь блудить, умей и кару принять достойно.

- Ну что вы спорите понапрасну, - лениво вмешалась Фарада. - Вечно воюете. А сколько лет Соне?

- Около тридцати.

- Она красивая?

- Ничего, миловидная.

- Ну, тогда все обойдется. Сегодня, по крайней мере. Не так-то просто убить хорошенькую жену после шести лет разлуки!

- А это мы посмотрим, - повторил Джангир.

С балкона все было хорошо видно: ворота двора, в котором жил Агабала, ларек Сафарали и противоположный тротуар улицы, соединяющий их. Милиционер Мустафа все еще читал газету. Время от времени он оглядывался, не смотрит ли жена, расстегивал кобуру и отщипывал кусочек от бутерброда с сыром, который она давала ему на ночное дежурство. Несколько мальчишек окружили грузовик с поднятым капотом и о чем-то оживленно спорили, то и дело заглядывая в двигатель. Тут же рядом, в тени машины, прямо на тротуаре, подстелив под себя носовые платки, играли в нарды двое пожилых мужчин; они азартно вскрикивали после каждого сбрасывания костей и с силой ударяли шашками по доске. Сафарали у ларька не было.

Первым из ворот вышел Мишоппа. Агабала шел следом. В руках у него была свернутая в трубку газета. Как только они прошли мимо Мустафы, тот перестал читать газету, но не отложил ее - не годится мужчине откровенно проявлять любопытство. И все остальные - и те, кто находился на улице, и те, кто следил за событиями из окон и с балконов, - старались сделать это как можно незаметнее. Мальчишки продолжали крутиться около грузовика, пожилые мужчины играть в нарды. И хотя с балкона Джангира не было видно сапожной лавки, можно было поручиться, что и те, кто стоял возле нее, не покинули своего места - вся улица продолжала заниматься своими делами, но ни один шаг Агабалы, ни одно его движение не ускользали от ее внимания.

Когда Агабале оставалось метров пять до ларька, оттуда выскочил с двумя бутылками Сафарали и побежал через улицу. Агабала бросился за ним.