На абордаж!

Он все-таки запнулся и полетел носом вперед, но на счастье, уже у подошвы следующего холма. Выставил руки, и обдирая кожу на ладонях, затормозил падение. На четвереньках пополз вперед, не замечая больно впивающихся в колени камней. И только потом, задыхаясь от страха и адреналина, бурлившего в крови, вскочил и понесся дальше. За спиной послышались крики. Стражники заволновались, что беглец все же скроется, и ускорили движение.

Призрак взлетел на каменистую гряду, вспугнув чаек и бакланов. Птицы с дикими и пронзительными криками метались над его головой, а особо возмущенные старались отогнать его от гнезд ударами крыльев.

Тяжело дыша, парень остановился на краю отвесной стены и со страхом взглянул вниз, ощутив противные спазмы в животе. Когда-то часть скалы, на которой он находился, откололась и обрушилась в воду, удачно образовав тихое местечко, куда не докатывались смертельно опасные волны. Если прыгнуть точно в центр этой своеобразной лагуны, можно рассчитывать на спасение.

Пока Призрак колебался, появились преследователи, злые как черти. Обливаясь потом, они остановились и выдернули из ножен палаши. В их глазах читалось желание покромсать упрямца на кусочки и оставить на съедение птицам.

— Красавчик, когда закончишь его потрошить — отдай мне! — выкрикнул один из стражников в кожаном черном жилете, надетом на голое тело. На правой руке четко выделялась татуировка в виде черепа, держащего в зубах длинный кинжал.

Главный по страже как будто не устал от беготни по холмам. Он только снял свою шляпу, обмахнулся ею и напялил обратно на голову. Произнес с укоризной:

— Куда же ты собрался, малыш? Отсюда не убежишь. Очень меня заинтересовало, какого дьявола вы на этом острове забыли и что вынюхивали так старательно много дней?

— О чем говорить, Красавчик? — дыхание постепенно приходило в норму. Оставалось только внимательно следить за стражниками, расположившимися на узком пространстве полукругом. Татуированный стоял ближе всех и был готов первым броситься на штурмовика. Его сдерживало только одно: всего лишь шаг — и Призрак улетит вниз. Значит, он нужен охране острова живым. — Мы уже все рассказали. Что ты хочешь от вора и бродяги?

— Ну, например, услышать, с какой целью Эскобето прислал вас на Мофорт, — главный стражник острова приветливо улыбнулся, но в его дружелюбие Призрак не поверил. Глаза Красавчика были налиты чернотой, в которой могло таиться все что угодно. И от этого Призраку стало неуютно. — Давай присядем, поболтаем по душам.

— Я с Эскобето дружбу не вожу, — сплюнул парень. — Он мне никто. Не отец, не брат!

— А зачем он собрал вас, каторжных ублюдков, в одном месте и гоняет с оружием, словно готовит к войне?

Спина штурмовика заледенела. Как об этом узнал Красавчик? Неужели в отряде Игната находится стукач? Или даже в окружении командора? Ох, как плохо!

— Ладно, — оглянувшись по сторонам, главный охранник присел на нагретый солнцем валун. — Так и быть. Я с удовольствием послушаю твой рассказ про жизнь на Инсильваде, и зачем ты решил поселиться со своим дружком именно здесь, а не в Клифпорте или на острове Магов, к примеру. Да на архипелаге земли хватит десяткам тысяч людей, подобных тебе! А вместо этого вы стремитесь под бочок к Старейшинам! Думаешь, я поверил в твою сказки? Признаешься — так уж и быть, замолвлю словечко перед Локусом, чтобы в живых оставили. Но поработать в кандалах некоторое время придется.

— Я на каторгу не вернусь, — оскалился как волк, попавший в западню, Призрак. И сделал еще один шаг к обрыву. В животе кишки снова стянуло от страха, а сам он с тоской подумал, что, неправильно рассчитав прыжок, размозжит себе голову об острые камни, торчащие из воды.

— Ты, никак, прыгать собрался? — заржал пират с татуировкой черепа. — Красавчик, может, дадим ему самому шею свернуть?

— Пусть свою душу облегчит, тогда отпущу, — лениво ответил главный.

— А ты мне кто, пастырь? — еще один шажок к пропасти. Корсары не сводили с него глаз, но пока ничего не предпринимали. Призрак глубоко вздохнул. — Я ни перед кем душу не облегчаю. Говорят, только мать может понять своего сына и простить все его грехи. Но я уже и лицо ее забыл. Когда она умерла, мне было пять или шесть лет.

— Очень трогательно, — ухмыльнулся Красавчик, и хлопнув ладонями по коленям, решительно поднялся. Он еще находился в состоянии ленивой расслабленности, но последнее движение штурмовика его насторожило. Все-таки что-то в лице молодого парня ему не понравилось. Рявкнул: — Держите его, олухи!

И Призрак, сильно оттолкнувшись от края скалы, нависавшей над темно-изумрудной чашей небольшой заводи, прыгнул в опрокинутое небо. Сердце провалилось в желудок от ужаса высоты, и он уже ничего не слышал: ни криков раздосадованных пиратов, ни беснующихся в воздухе птиц, а только свист в ушах. А потом резко приблизилась поверхность моря, в которое парень вошел тяжелой глыбой и с шумом погрузился в холодную воду.

Пират с татуировкой звучно сплюнул вслед за сиганувшим с высоты идиотом, и опасливо отодвинулся от края.