На аптекарском острове

Если зимой на улице в двадцатиградусный мороз вы встретите человека без шапки и в домашних тапочках, читающего на ходу «Остров сокровищ», то можете не сомневаться — это Витя Клочиков. Стреляйте в этот момент над его головой дуплетом из двустволки или, если хотите, превратитесь в кенгуру и прыгайте перед его носом на задних лапах — он не обратит внимания. Если в кино на комедийном фильме ваш сосед хохочет так, что у вас, как в самолете, уши закладывает, а он еще и норовит шлепнуть вас по колену или пихнуть локтем в бок, — значит, опять вы встретили моего друга Клочика. Клочик не знает и не понимает, как можно что-то делать или чувствовать вполсилы, спокойно или равнодушно. Увидев на улице лоток с мороженым, он не представляет, что можно съесть меньше трех порций — ведь вкусно! А если по телеэкрану бродит бездомная собака, голодная и одинокая, то даже слезы могут запросто побежать по Клочиковым щекам. И он их совершенно не стесняется. Он их просто не замечает.

В том, что голова Клочика появилась в нашем окне, ничего фантастического или сверхъестественного не было. Мы живем на первом этаже или, как говорит мама, у нас бельэтаж. И если поставить пару ящиков, залезть на них и встать на цыпочки, то как раз голова и будет торчать в окне.

Клочик сидел под окном на опрокинутых ящиках и потирал ушибленную ногу.

— Рухнул я, — сообщил он. — Ящик ломаный попался. Ну как, крепко тебе всыпали? Я три раза заходил. Где ты пропадал?

— В Ботаническом саду, — сказал я.

— В Ботаническом? Здорово! Ни разу не был. Бананы там есть?

— Не видел.

— Ух как я бананы люблю! Могу тонну сразу съесть. А баобаб?

— Что баобаб?

— Растет? У меня дядя в Африке был — такие, говорит, баобабы видел! Из них, кажется, резину делают. Или нет, резину из каучукового дерева. А из баобабов — джонки. Или эти, пироги, что ли. А зачем ты в Ботанический пошел?

— Да так, — сказал я. — Прогуляться.

Мне хотелось рассказать Клочику и о встрече со стариком, и об азалиях, и о писателе Достоевском; сказать, что красота спасет мир. Но я чувствовал, что у меня не получится, что выйдет скучно и неинтересно и Клочик не поймет.

— Ладно, — сказал Клочик, — пошли на Неву. Там все скажу.

— Тайну, что ли?

— Ну.

— А зачем на Неву?

— Не торчать же под твоими окнами. А в садике грязь по колено. Весна опять.

Нева почти совсем освободилась ото льда. Но в залив еще плыли потемневшие, черные льдины, а с воды тянуло свежим весенним холодом. Бронзовый адмирал Крузенштерн, опустив голову, строго посматривал на нас со своего гранитного постамента. Сырой балтийский ветер дул ему в спину, и Иван Федорович, поеживаясь, скрестил на груди руки.

— Выкладывай, — сказал я, присев на гранитный парапет.

Клочик расстегнул молнию на куртке, вынул из кармана какую-то фотографию.

— Вот, — сказал он.

Фотография была темная и мутная. Можно было только разглядеть, что на ней изображен человек не то с портфелем, не то с сумкой.

— Я всегда говорил, что ты не умеешь фотографировать, — сказал я. — И тайны тут никакой нет.

— Она, — сказал Клочик.

— Кто «она»? — не понял я.

— Гречанка.

— Ворожева, что ли?

— Угу.

— Ну и что?

— И то. — Клочик посмотрел на адмирала, словно спрашивая, говорить дальше или нет.

— Да что ты резину-то тянешь, баобаб! — закипятился я. — Начал говорить, так говори.

— Я — это… Мне кажется… В общем, она мне нравится.

— Влюбился, что ли? Так бы и говорил.

Клочик даже вздрогнул от моих слов и снова посмотрел на бронзового флотоводца, будто испугавшись, что тот может услышать.

Ленка Ворожева училась в нашем классе всего третий месяц. До этого она вместе с родителями два года жила в Греции, где ее отец строил плотину. Там во время рытья котлована Ленка нашла какой-то древнегреческий горшок. Горшок оказался очень ценным, и про Ленку даже напечатали в греческой газете, поместив ее фотографию с горшком в руках. А потом заметку перепечатали в газете «Пионер Востока». Только вместо Ворожева написали Коржикова. Ошиблись, наверное, когда с греческого переводили. Но заметка была. Факт.

Вот в эту знаменитость и влюбился мой Клочик. Я уж было хотел пошутить и сказать что-нибудь остроумное, например любовь зла, полюбишь и козла, но, взглянув на Клочика, сказал:

— Знаешь, если честно, она мне тоже нравится.

— Тебе?! — Клочик даже подпрыгнул. — Вот здорово! Бывают же в жизни совпадения!