На арене со львами

Этих людей было важно убедить, понимал Морган, что к Ханту следует отнестись всерьез, иначе ему не собрать средств и не обеспечить предвыборную кампанию, достойную кандидата в президенты. Кэти все разыгрывала, как по нотам; она знала, насколько располагает к содержательной беседе кабинет Ханта — глубокие кожаные кресла, выдержанный коньяк, крепкий кофе, гаванские сигары,— и, собрав там девять-десять человек, предоставляла Ханту (позже она призналась Моргану, что за обедом обычно, очаровав соседа, задавала ему вопрос, или бросала намек, или ловко наводила на интересующую ее тему, и когда мужчины оставались одни, они непременно начинали говорить о Деле) вести долгий, полный коварных намеков, простодушный, казалось бы, разговор, почти монолог, на что он был великий мастер.

Моргану не терпелось, чтоб Мэтт Грант рассказал, как хорошо Хант смотрелся, когда его показывали крупным планом: Хант был высокого роста, красноречив, остроумен, легко менял выражение лица, умело жестикулировал и обладал таким личным обаянием, что в любом обществе оказывался в центре внимания,— немаловажные качества для человека, который решил стать президентом; робким и незаметным в политику лучше не соваться. При этом он готовился весьма основательно, и хотя Моргана никогда не приглашали к нему в кабинет на «дыми-лища», зато слышал он о них много и представлял себе, какое впечатление производит на собеседников Хант — умный, образованный, искренний, он сообщает массу сведений и фактов, иногда смешит до колик разными историями, как это умеют только южане, даже рассказывает соленые анекдоты о Старом Зубре, но неизменно остается сдержанным, серьезным, надежным. Конечно, дело Хинмена принесло ему известность, но вряд ли это вызвало к нему уважение и доверие, какое положено питать к претенденту на пост главы государства. То, что он объявил войну партийной верхушке, было неплохо и могло сыграть ему на руку, если только он не зайдет слишком далеко, однако либеральные круги и без того были на его стороне, хотя идеалист, витающий в облаках, несомненно, отшатнулся бы от них из робости.

Морган знал, что это за мука для Кэти — удаляться из-за стола с другими дамами и есть мороженое, вместо того чтобы смотреть спектакль, который она же и поставила, но если она и роптала на свою женскую долю, то про себя, вслух же ни единой жалобы от нее не слышали.

Да, Мэтт, вот это ты и проглядел, как они тогда сблизились. Они стали ездить по всей стране вдвоем, начав ловить делегатов на крючок, и где бы Кэти ни появлялась, местные газеты и телевидение, захлебываясь, возвещали о ее туалетах и прическе, о длине се юбки, о ее советах домохозяйкам, работающим женщинам, безнадежно влюбленным. Какое счастье, что в ту ночь, когда маленькой Кейт стало хуже, она оказалась дома, а не в Нью-Мексико с Хантом. И тут, Мэтт, ты опять проглядел главное, в простоте душевной ты решил, что им нужно было чем-то заняться, чтоб не думать о Кейт.

Морган узнал о несчастье ранним утром, он сидел в скверике на Мейком-стриг, смотрел на маленького Ричи, который взлетал на качелях, и думал, как же им с Энн быть дальше,— сидел, съежившись на холодном ветру, под низким, свинцовым небом, и сердце его сжималось от горечи, жалости, недоумения. Кроме них и еще нескольких ребятишек чуть постарше Ричи, которые неумело перебрасывались мячом на баскетбольной площадке, в скверике никого не было, и Морган слышал, как скрипят качели, как Ричи беззаботно напевает какую-то песенку без мотива, то возносясь вверх, то устремляясь вниз, счастливый, ничего не боящийся в своем маленьком мирке, не ведая зла, которое надвигается отовсюду, глядит из всех человеческих глаз. Нет, что бы там ни было, Энн не имеет права забрать Ричи, но ведь и у него не больше прав на сына, чем у нее, так почему же, собственно, спросил себя Морган, закон должен встать на его сторону? Он поднял голову и увидел Энн, она шла по тротуару своей быстрой, легкой, игривой походкой, потом сбежала по лесенке, лицо у нее было застывшее, и он подумал — все, она наконец-то приняла решение и сейчас скажет ему об этом, и втянул голову в плечи. Но он ошибся. Оказалось, что звонила Кэти — доктор не смог остановить судороги. Морган и Энн бросились к Ричи, стали наперебой его обнимать, потом Морган поехал к Андерсонам, в их огромный каменный особняк, и постарался помочь чем только можно.