На арене старого цирка

Кумирами были Ван-Риль и Микул. Публика съезжалась к десяти часам вечера только на борьбу. Весь Цветной бульвар бывал запружен собственными выездами. По окончании борьбы вереница дам с цветами ожидала борцов. Парад состоял из двадцати пяти — тридцати человек, и все имели поклонниц. Даже четырнадцатипудовая туша Томас Пик Блан уходил в сопровождении дам.

Это сумасшествие длилось около трех месяцев при битковых сборах.

С открытия чемпионата труппу разделили на две части. До начала борьбы давалось только восемь номеров. Артисты, выступавшие в этих восьми номерах, были оставлены в Москве с остальной труппой Рудольфо Труцци уехал в поездку по провинции. Оставлен был московский цирк на попечение управляющего Труцци — Александра Кремзера, человека примечательного. Был он прежде всего редкий умница. Ни один инженер не мог так все предусмотреть при постройке деревянного цирка, как Кремзер. Был он безграмотен, не умел даже читать, скрывал это и всегда просил кого-нибудь прочесть, ссылаясь на плохое зрение. Подписывался он с трудом, чаще всего прикладывал печатку со своею подписью, но говорил по-французски, немецки и итальянски.

У отца в сентябре кончался контракт с Труцци. Он решил подготовить меня к себе в партнеры, постепенно создавая нужный реквизит. С разделением труппы на две части я стал в униформу. Это меня очень радовало. Простоял я до закрытия сезона и получил первый самостоятельный заработок. Униформа мне дала много, я выходил к отцу в антре и привык разговаривать на манеже.

Четвертого мая состоялась раздача призов. При раздаче призов вышел скандал. Ван-Рилю было выдано из призовых денег девятьсот рублей. Когда за кулисами хозяин чемпионата Крылов попросил у Ван-Риля обратно деньги, то тот отказался их ему дать. Крылов ударил его; Ван-Риль выбежал на арену и обратился к публике на немецком языке. Арбитр хотел замять это дело, но кто-то из публики вышел на арену и перевел то, что кричал Ван-Риль. Публика заволновалась, на арену полетели, стулья, трости. Начался такой скандал, что вызвали наряд полиции. Ван-Риля окружили и вывели из цирка. Он утверждал, что Крылов его убьет, но так и не отдал Крылову девятисот рублей.

Семья наша стала обсуждать вопрос о дальнейшей работе. На семейном совете я внес предложение разделиться. Отец пусть поедет с Труцци, а я с Костей подпишем контракт в маленький цирк как акробаты и лето попробуем проработать самостоятельно. Я смогу еще выступать как клоун с репризами. Отцу мое предложение очень понравилось. Он списался с цирком Изако и получил от него предложение на нашу работу и на свою по окончании контракта у Труцци. Мать и сестры должны были ехать с нами в Старую Руссу, где находился цирк Изако. Решено было также, что для успеха нашего акробатического номера Костя должен надеть костюм девочки.

Костя сначала запротестовал, но потом согласился, и ему заказали костюм и парик.

Шестого мая семья наша разделилась. Отец уехал в Екатеринослав, мы в Старую Руссу. Из писем отца видно, что ему пришлось тяжело во время поездки с Труцци. Труппа была очень сокращена. Из клоунов оставались только отец и Бернардо. На них свалился весь пантомимный репертуар. Переезжал цирк из города в город, и везде Труцци давал большие пантомимы. Работы таким образом было очень много.

За лето отец отработал с Труцци в четырех городах: в Екатеринославе, Курске, Рыбинске и Ярославле. Из Ярославля он приехал к нам в Старую Руссу.

Старая Русса, маленький провинциальный городок, уже тогда была прекрасным по природным данным курортом. В городе был хороший парк с мощным, бьющим прямо из земли фонтаном. Фонтан производил такой шум, что его слышно было за полверсты. Шум этот мешал слушать спектакли в летнем театре. Городок был приятный, тяжелое впечатление производили только многочисленные больные.

Цирк расположился на базаре. Построен он был из струганого леса. Этого мне еще не доводилось видеть. Леса же в тех краях было очень много, и потому его почти ни во что не считали. Мы с матерью ходили смотреть, как сборщики собирали плоты. Они баграми сгоняли бревна и крепко связывали их; если бревно отрывалось, то, стоя на толстом бревне, балансируя багром, сборщик подплывал к отбившемуся бревну, как на лодке, брал его на буксир и плыл с ним к плотам. Проделывал он это так ловко, что издали казалось, будто он расхаживает по воде.