На арене старого цирка

Мы с отцом после представления ходили принимать серные ванны, но не в курзал, а к источнику, который тек прямо с гор. Там была сложена из камней огромная ванна, вернее бассейн, где помещалось разом человек пятнадцать. Купались там одновременно и женщины, и мужчины. Ванны эти назывались «бесстыжими». Первое время нам было как-то неудобно, но все относились к такому совместному купанью просто и не обращали друг на друга никакого внимания. Доктора же говорили, что здесь вода теплее и насыщеннее и что такие ванны полезнее. Так прошли мы курс лечения, хотя было неизвестно, от чего мы лечимся.

В Пятигорске отец получил телеграмму, что клоун Ричард Рибо арестован. Вот запись отца по поводу ареста: «20 июля 1911 года Рибо привезли из Георгиевска сюда в тюрьму за реприз «Редкости». Обвиняют в политической неблагонадежности. Посажен он по распоряжению наказного атамана. Просит притти к нему в тюрьму»; А 21 июля он записывает: «Приехала по телеграмме вызванная мадам Рибо, несчастная, разбитая параличом. Дело с его освобождением осложняется. Им что, один сваливает на другого. Эта грязная история ему обойдется в хорошую копеечку, да сколько нравственно переварить придется». 23 июля отец пишет: «…Дело начинает принимать крутой оборот. В дело вмешалось бельгийское посольство, а наказной атаман жене Рибо сказал, что через десять дней его освободят, и затем советовал ехать хлопотать в Тифлис к наместнику. Словом, легко в тюрьму попасть, да не легко вырваться». 24 июля отец идет на свидание к Рибо, но его к нему не пропускают как к политическому, а 25 июля записывает: «Сегодня выяснилось положение Рибо. Наказной атаман просьбу жены о его освобождении оставил без последствий. Значит, ему придется, бедняге, сидеть неизвестно сколько, до трех месяцев. Завтра животных отправляют в Москву, и завтра уезжает мадам Рибо. Отвратительный финал. Говорили о вмешательстве в это дело бельгийского посла, но это только разговор». 14 августа отец добился свидания с Рибо. Тот был очень тронут его визитом.

Цирк Поторжинского закрылся, и мы опять вместо денег получили векселя. Отец решил ехать всей семьей в Москву. 22 августа мы сели в переполненный поезд и двинулись в Москву. В Воронеже отец увидел около вокзала афишу цирка Рудольфо Труцци. Он сошел с поезда, а мы поехали дальше в Москву. В Москве нас ждала телеграмма от отца, чтобы мы возвращались и Воронеж, так как он подписал на месяц контракт к Труцци, пробно, с правом пролонгации. Мы купили билеты, сели в поезд и поехали обратно в Воронеж.

30 августа состоялся наш дебют в цирке Труцци. Рудольфо в Воронеже не было. Он уехал в отделение цирка, работавшее в другом городе. В Воронеже была Мариетта и управляющий Кремзер.

Не успели мы после работы войти в уборную, как к нам ввалилась полиция. Привожу запись отца: «Вся работа, прошла, как дай бог, всегда. Но от громадной неприятности из-за Пуришкевича и чиновников спас меня только Кремзер. Черносотенная администрация во главе с чиновником особых поручений при губернаторе на стенку полезла. Хотели сейчас же ночью нас выдворить, из города. Вот до чего попал в точку. Только хорошие отношения Кремзера с полицмейстером нас спасли. И то и с нас, и с дирекции взяли подписку под страхом немедленного выселения из города ни звука не говорить в манеже острого». На следующий день отец записывает: «К нашему антре как бы сговорились. Целая куча полиции. В переднем выходе Кремзер и мадам Мариетта. В ложе вице-губернатор с полицмейстером. И вот, когда вся эта напряженно следящая за каждым нашим шагом ватага собралась, ахнуть бы что-нибудь крепкое политическое. Боже! С Кремзером бы наверное сделался разрыв сердца».

Чиновнику особых поручений не понравилась, как нам потом сказали, наша реприза о чиновниках. Шла она так.

Отец спрашивал, отчего меня не было видно и куда я на такой длинный срок уезжал. Я отвечал, что был в Японии чиновником, но мне пришлось уехать оттуда потому, что я заболел страшной японской болезнью «бери-бери».

— А что это за болезнь?

— Нечто вроде нашей чумы; если заболевший не переменит климат, то он умирает.

— Здорово! А я тебе хотел спросить, ты знаешь, какая разница между японским и русским чиновником?

— Не знаю.

— Не знаешь? Так я тебе скажу. Японский чиновник от «бери-бери» умирает, а русский чиновник от «бери-бери» карманы набивает.

Весь инцидент с полицией произошел из-за этого реприза.