На арфах ангелы играли…

Гули сделала движение, подобное тем, которое делают кошки перед прыжком на добычу.

– Ну не в прямом, конечно, смысле, – засмеялась она колючим смехом.

– Слава богу, хоть это.

– Творческая смерть, вот что я имею в виду. А это пострашнее! Убить в человеке творца – это хуже, чем убить просто человека! Намного хуже! Но они это делают! И ещё руки испортят, обязательно испортят. Это уж как водится… За ваши денежки вам помогут приобрести профессиональную болезнь. Это они умеют. А у нас здесь совсем другое, всё по-домашнему, забота о детях – наше главное дело. Кроме того, у нас дети имеют возможность играть на сцене Большого зала консерватории. Какая школа ещё может этим похвастаться? Вот именно – не каждая.

– И сколько же эта честь стоит?

– Считайте, совсем ничего. Только стоимость аренды зала. Так что переводитесь к нам, и не думайте даже на эту тему. Договорились? Не сомневайтесь, вашей девочке здесь будет уютно.

– От добра – добра не ищут. Девочке совсем неплохо там, где она учится, в самой обычной музыкальной школе. Поверьте, и там есть талантливые педагоги, и к тому же – заботливые и добрые люди. Мы знаем, сколько стоит учиться в спецшколах и не собираемся туда ходить вовсе. Кроме того, там действует железное правило мировой подлости – если система однажды сказала – «нет», «да» она уже никогда не скажет. Но я к вам все-таки по другому поводу. И вы меня выслушаете, надеюсь…

– Так, так, так…

Гули постучала пальцами по столу.

– Вы втягиваете мою дочь в противоправную деятельность, и я этому буду препятствовать всеми силами, а они у меня есть, поверьте.

– Боже мой, что за чушь!

Гули откинулась на спинку стула и приложила ладонь с оттопыренным пальцем ко лбу.

– Нет, не чушь. Я в курсе. И я настою на том, чтобы вам дали другого инспектора, моя же дочь слишком доверчива и простовата для того, чтобы вести подобные дела. Вы её подставите, а потом ещё и оклевещете. То есть сделаете всё то, что делают в подобных случаях ловкие предприимчивые люди вроде вас. И не советую вам вовсе трогать её… Будут последствия. На этом я с вами прощаюсь.

– Постойте, вы мне угрожаете? Боже. Какая дикость! Вы – интеллигентный человек! – удерживала её непробиваемая Гули, сопровождая слова жестами гостеприимства. – Вы очень, очень ошибаетесь! Вы не правы! Если бы вы знали – как! Я желаю вам только добра! Вы совершаете непростительную ошибку, поверьте мне. И очень скоро об этом пожалеете!

– Всего и вам доброго, – сдержанно сказала Наталья Васильевна и вышла из кабинета, про себя добавив: «Пропади ты пропадом, чертова ведьма».

Гули и точно напоминала элегантную инфернальную силу, ловко и со вкусом упакованную в стильный дизайн. Её черные глаза гипнотизировали и усыпляли бдительность, но Наталью Васильевну это могло только разозлить, к счастью, гипнозу она не поддавалась, чего, однако, не скажешь о её дочери. Сумасшедший муж на её глазах мучил свою собственную мать, а она не могла даже вспомнить, как это было. А когда и с ней начал вытворять такие же фокусы, она не понимала – за что и как он вообще такое может. Все ужасные события прошлой жизни напрочь стирались, словно исчезли из её памяти, оставляя лишь туманное пятно смутных ощущений, никогда не переходящих в ясные образы.

Она почему-то вспомнила руки Гули. Было в них что-то такое, что смутно тревожило её. Множество перстней, колец, как это часто бывает у такого типа женщин, но нет, не это… Ах, да! Ну конечно! Ногти! Накладные ногти! Лак, словно ярко-желтый налет яда гончих верма, он опасен для всех, кроме самих ведьм. Этот яд превращает людей и животных в злобных псов.

Так гласит предание.

4

И снова кабинет с видом на Пушкинскую. Похоже, я здесь прописалась, подумала женщина и грустно улыбнулась своему отражению на безупречной полировке шкафа.

– Петр Сергеич, – сказала она с тяжелым вздохом, – опять я вас буду мучить.

– Я знал, что вы вернетесь… Мучайте на здоровье, – вальяжно ответил хозяин и скрестил руки на животе. – Возможно, эти мученья будут не напрасны. Что-нибудь дельное родится, как знать? – Он приглушенно засмеялся. – Надеюсь, вы не станете меня пытать с пристрастием, где находится центр мирового сионизма, и давно ли я у них на службе или нечто аналогичное в этом роде?

Он снова засмеялся – посыпались мелкой дробью камешки-невидимки. Наталья Васильевна вежливо улыбнулась.