На астероиде

Вообще-то он был непростым парнем, Пол Муреш, американец венгерского происхождения, потомок одной из уважаемых «космических» фамилий США, слава которой зародилась в 1990-х годах, во время полетов семейства челночных кораблей. Дядя Пола, человек суровый и своеобразный, любивший вздыхать и жаловаться, что родился на триста лет позже «своего времени», имел довольно необычные убеждения. Он был опытным и заслуженным пилотом, но почему-то призывал своих коллег и учеников «не слишком доверять технике». «Ну и что из того, что мы утюжим пустоту и под ногами у нас сто тысяч лошадиных сил?» — говаривал старый Лайош смешливым юнцам из пополнения. «Все равно мы ничем не отличаемся от матросов какой-нибудь колумбовой «Ниньи» или «Пинты». Только что руки не обдираем канатами. А жаль, лучше бы обдирали. Это делает из хлюпиков мужчин. Впрочем, если у вас на полном ходу откажет подача кислорода или начнется вибрация, веселья будет побольше, чем у испанцев на пути в Новый Свет…» Дядя не уважал электронику: «Вы мне не говорите про медлительность человеческих реакций; где-нибудь в сече с турками мой прапрадед соображал скорее, чем ваши компьютеры, иначе остался бы без головы…» Не жаловал он также психофизиологический контроль и вообще медицину. «Подумаешь, насморк у тебя или переел с вечера! Машина предполетного осмотра, видите ли, забраковала… А что она понимает, рухлядь? Может, у тебя желание и воля в сто раз больше, чем у самого здорового, и ты, сцепив зубы, пойдешь вперед там, где он захнычет и попросится домой. Этого машине никогда не понять.

Она бы того же Колумба или, скажем, Магеллана не допустила бы к плаванию из-за гнилого зуба…»

Взгляды ворчливого Лайоша перенял его младший брат — отец Пола и, наконец, сам Пол. Оттого, поднявшись на ракете, испытатель решил, по его собственному выражению, «поводить машину за нос», доказать, что человек все равно умнее…

С этой целью Пол скомандовал кораблю сделать достаточно крутой разворот, а когда ракета беспрекословно подчинилась, вдруг мысленно нарисовал прямую линию полета. Стальные стены ощутимо вздрогнули. Муреш почувствовал легкое покалывание на запястьях, там, где к его коже были приклеены датчики машины, преобразовывавшей биотоки. Тем не менее упрямый пилот снова «предложил» ракете немедленно прекратить разворот и двигаться прямо. На этот раз корабль даже «ухом не повел», зато Пола изрядно тряхнуло током. Крепко выругав автоматику, он волей-неволей завершил маневр.

Вдоволь посмеявшись над рассказом Муреша, кибернетики признались ему в небольшом подвохе. Испытателей не посвящали в тонкости схемы обратной связи, предпочитали, чтобы пилоты все постигли самостоятельно. (Это тоже предложила Марина, неистощимая на выдумку в деле различных тестов и проверок своих подопечных.) Датчики, снимавшие картину биотоков, бегущих от мозга, передавали ее весьма коварному микрокомпьютеру. Если желание пилота не выходило за пределы возможностей корабля, машинка, работая в качестве приемного устройства, посылала импульс главной ЭВМ ракеты. Если космонавт требовал чего-то нелепого, недопустимого или разрушительного, электронный страж отвечал ему разрядом, так сказать, приводил в чувство. Чем больше было отклонение от нормы, тем сильнее становился разряд, вплоть до весьма болезненного. Пилота, потерявшего сознание, такой «укол» мигом оживлял; кроме того, достигнув определенной силы, тревожный сигнал транслировался в центр управления полетом.

Панин запретил Марине (и кому бы то ни было другому) делать выговор Полу. Упрямец должен был все понять сам. Тем более что вскоре ему предстояло более серьезное испытание.

Космоцентр СССР совместно с НАСА разработали специальный корабль для исследования пояса астероидов — чудовищного роя мелких и крупных обломков планетного «строительного материала», висевшего между Марсом и Юпитером.

Пример «Вихря», притащившего драгоценный подарок Земле, оказался заразительным. Многим странам захотелось запустить руки в космическую россыпь и выудить оттуда самородок подороже. Сдерживала только страшноватая хроника полета того же «Вихря». Никому не хотелось уворачиваться от глыб и горных пиков, летящих вдесятеро быстрее артиллерийского снаряда.