На астраханском направлении

«Сейчас он раздавит их! А потом — моя очередь!» — мелькнула страшная мысль, приводящая в дикий ужас. Этот ужас так и заставлял вскочить и бежать куда-то прочь. Только бы увернуться, спастись , выскочить из когтей неотвратимо накатывающей смерти!

Но бежать абсолютно бессмысленно. Тем более, что солдаты — пэтээрщики уже не стреляли, уткнувшись лицом в мокрый грязный песок. Это — и моя смерть!

Но что это?! Один из солдат приподнялся почти из-под гусениц чудовища и взмахнул рукой…Сильный взрыв, огонь, дым… А танк прет и прет, раздавив наших ребят…

«Ну, все! Вот она, моя последняя секунда на этом жестоком свете. Прощай, моя родная сторонушка, прощай моя семья!» — мелькнула мысль, когда я всем своим существом вжимался в дно совсем неглубокой воронки.

Земля вокруг дрожит. Страшный рев все ближе, ближе…

И вдруг он умолк. Позволив сквозь грохот боя четко услышать лающее немецкое «Шнель, шнель!»…

Осторожно приподняв голову, увидел в десятке метров развернутый бортом немецкий танк. Из башни, высунувшись по пояс, головой вниз висел вражеский танкист. Еще один валялся внизу, у гусениц. А двое выживших попытались бежать, да были скошены нашими автоматчиками.

Присмотревшись к камуфлированной боковине башни, я четко различил крест. А чуть пониже-буро-коричневую фигурку медведя. Вот кто чуть не разодрал меня в своих смертоносных когтях!

— Петро! Хорошего зверя завалили ребята?! — это ко мне в воронку запрыгнул разгоряченный боем Арсланов. — Че молчишь? Небось, душа в пятки ушла? Не боись! Смотри, они уже как крысы назад покатили! Это пэтээрщики молодцы, четыре танка подбили. А с пехтурой мы как-нибудь управимся!

…Получив такой неожиданный отпор, немцы откатились к балке и замешкались, дав нам спасительную передышку.

И тут же все, кто остался жив и мог шевелить руками, не ожидая команды, начали окапываться. Поняли ведь, что именно от глубины окопа зависит сама жизнь.

Между тем немцы тоже времени даром не теряли. Уже вскоре они, разделившись на две группы, с обеих сторон одновременно атаковали левый и правый фланговые батальоны.

На этот раз «блицкрига» не получилось — окопы там оказались поглубже. И танки, прокатившись по ним, не смогли задавить ни одного бойца. «Ожив», те продолжали вести огонь.

Поняв, что бой затягивается, немцы решили обойти полк с флангов и нанести удар по штабу с тыла, где в обороне оставался лишь комендантский взвод и группа разведчиков. К этому времени у наших орудий не осталось ни одного снаряда, а рота ПТР была наполовину выбита. Других же противотанковых средств в полку не было.

— Как подойдут вплотную — последний патрон мой, — так думал я, зная, что кому-кому, а политруку пощады от фашистов ждать не придется.

Но именно в этот критический момент случилось чудо: в воздухе появились наши штурмовики. Их было мало — всего-то три или четыре. К тому же, пролетая на бреющем полете, они давали по врагу лишь редкие пулеметные очереди. Можно сказать, они лишь имитировали атаки. Очевидно, «ильюшины» возвращались с боевого задания и им приказали сменить курс, хоть как-то поддержав попавшую в беду пехоту.

И случилось чудо! Танки развернулись, а пехота поспешно начала подбирать своих убитых и раненых.

…Они исчезли так же внезапно, как появились, оставив после боя всего лишь пару подбитых танков и несколько вполне исправных мотоциклов. Некоторые свои поврежденные танки немцы утащили на буксире.

Мы с Арслановым поднялись из воронки и, шатаясь от усталости, пошли на позиции третьего батальона. Конечно же, там мы увидели страшную картину :в своих мелких окопчиках лежали, в самых разных смертных позах ,останки раздавленных бойцов. Не уцелел никто! Более шестисот здоровых, полных сил молодых ребят, горевших желанием до конца сражаться за свою родную землю, погибли под гусеницами немецких танков, успев сделать всего лишь несколько выстрелов из своих трехлинейных винтовок. Понесла большие потери и рота противотанковых ружей, которая приняла на себя главный удар врага.

Среди гильз расстрелянных противотанковых патронов лежал Карчевский. Склонившись над ним, тихо плакала писарь полка Оленька. Говорили, что у них начиналась любовь…»[348]

В Журнале боевых действий 28-й армии эти события описываются так[349]: в 13.10 над Сянциком сделал круг FW-189, в 13.30 с отметки 2.9, то есть с юго-восточного направления, левый фланг учбата был атакован 25 танками при поддержке двух батальонов мотопехоты. В 15.30 немцы перерезали элистинскую дорогу и через полчаса ушли. Потери составили, по записи в Журнале боевых действий армии: 88 человек убитыми, 103 раненными, 146 пропавшими без вести. Было выведено из строя 44 лошади, потеряно четыре 45-мм орудия, один 120-мм миномет, восемь пулеметов, семь ПТР, 5 станковых пулеметов, 133 винтовки и 16 ППШ.[350]

Вопреки распространенному среди ветеранов мнению, основной удар был нанесен не по учбату, а по 3-му батальону, который был практически полностью уничтожен. Вот таблица потерь по данным командования полка:[351]