На «Баунти» в Южные моря

Наконец «Пандору» перебросило через риф, и она стала на якорь в небольшой лагуне, где было пятнадцать саженей под килем. Сюда прибой не достигал, по волны уже успели сделать свою разрушительную работу. «Пандора» представляла собой грустное зрелище: сильный крен, руль сорван, ахтерштевень разбит. Эдвардс хотел подвести под дно парус, чтобы преградить доступ воде и осушить трюмы, но из этого ничего не вышло. Оставалось только безостановочно качать и вычерпывать воду, чтобы удержать корабль на плаву до рассвета. Пушки сбросили за борт; при этом одного моряка придавило насмерть. Упавшим рангоутом был убит другой, затем вышла из строя одна помпа. Люди совершенно вымотались, и Эдвардс, чтобы подкрепить их, выдал пива, которое заварили, когда стояли на Номуке. Все с нетерпением ждали утра.

Для заточенных в «ящике Пандоры» эта ночь была еще ужаснее. Когда корабль наскочил на риф, узники попадали друг на друга, и многих ранило цепями. Боясь утонуть, они общими усилиями разорвали цепи, чтобы был хоть какой-то шанс спастись. Капитан Эдвардс тотчас велел снова заковать их. Узники молили о пощаде, просили, чтобы им, как Коулмену, Норману и Макинтошу, разрешили работать на помпах, но Эдвардс и слушать не хотел. И хоть вода прибывала, на пленников опять надели кандалы и предупредили: если они еще раз порвут цепи, их расстреляют или повесят. Одновременно усилили караул у люка.

К половине седьмого утра всем стало ясно, что корабль скоро затонет: трюмы «Пандоры» были наполовину заполнены водой. Мигом погрузили в шлюпки провиант и снаряжение; с палубы покидали в воду предметы, которые могли плавать, чтобы людям было за что держаться.

Вода ворвалась в верхние пушечные портики. Помпы оставили, теперь каждый сам заботился о своем спасении. Эдвардс и его офицеры поднялись на крышу «ящика Пандоры», готовясь покинуть корабль. Под ногами капитана жалобно кричали заключенные, умоляя выпустить их, и только теперь Эдвардс приказал оружейному мастеру снять с них кандалы. Затем капитан и офицеры прыгнули в воду и поплыли прочь от корабля.

Открыли потолочный люк; Маспретт, Скиннер и Бирн первыми вырвались на волю и бросились за борт, но Скиннер в горячке забыл снять цепи, а потому сразу пошел ко дну. Начальник корабельной полиции, который не покидал своего поста, сперва опешил и не сумел помешать побегу Маспретта, Скиннера и Бирна. Опомнившись, он захлопнул люк, чтобы не растерять всех узников. Только задвинул засов, как «Пандора» накренилась еще сильнее, и он упал за борт. В тюрьме началась паника. Люк был заперт снаружи, и некому было его открыть. Помощник оружейного мастера, который тоже оказался заточенным, лихорадочно разбивал кандалы, спеша освободить побольше людей; тем временем вся носовая часть корабля до грот-мачты ушла под воду. Казалось, узникам конец, но тут на крышу «ящика» вскарабкался младший боцман Уильям Мултер. Крикнув заключенным, что он либо спасет их, либо вместе с ними пойдет ко дну, он сорвал крышку люка и швырнул ее в море. И сам прыгнул следом, потому что «Пандора» стремительно погружалась в свою могилу. Узники мигом протиснулись через люк на волю, и только бедняга Хиллбрант, которого не успели расковать, оставался в «ящике», когда корабль скрылся иод волнами. Видимо, заключенные последними покинули «Пандору»: Хейвуд вспоминает, что, когда он оглянулся на судно, только верхушки мачт торчали над водой.

Над лагуной неслись отчаянные крики утопающих. Кто умел плавать, искал обломков, за которые можно было бы ухватиться. В четырех-пяти километрах от разбитого корабля находился песчаный островок; здесь и собрались постепенно все уцелевшие. Когда Эдвардс произвел перекличку, оказалось, что не хватает тридцати пяти человек, в том числе четырех пленников — Стюарта, Хиллбранта, Скиннера и Самнера. Девяносто девять человек спаслись.

Теперь им оставалось только по примеру Блая как-то добираться до Тимора. Эдвардс был, разумеется, взбешен до крайности, возможно, потому он и отказался дать узникам спасенный наряду с другим имуществом парус, которым они хотели защититься от солнца. У пленников не было одежды, а загар, полученный на Таити, давно сошел в тюрьме; в итоге они сильно обгорели и страшно мучились. Всего десять градусов отделяло место катастрофы от экватора, и солнце жгло неумолимо. От этого еще более усиливалась страшная жажда, а воды было так мало, что на каждого выдавали две рюмки в день.