На Бейкер-стрит опять хорошая погода, Или приключения веселых мусоров

– Правильно, сэр Максвелл, – поддержал говорившего один из его собутыльников, на руке у которого синела татуировка “Николсон”. – Думаю, что кое у кого завтра с плеч полетят эполеты. Верно, сэр Джеймс?

– О чем разговор! – живо отозвался третий. – Здесь частный дом, “Клуб поэтов” заседает… ха-ха! А вы с “дон'т андестендом” [От английского don't understand – не понимаю. По смыслу автор мог бы в данном контексте перевести названное выражение на современный новорусский язык: “А вы с непонятками какими-то” (прим. ред.)] каким-то…

Ларин чувствовал себя не очень уютно: с одной стороны, нельзя ударить в грязь лицом перед английским сыщиком, а с другой, его отнюдь не радовала перспектива официального разбирательства, которой грозил сэр Максвелл. А тут еще Холмс шепнул на ухо, что не знает агента в лицо.

“Тоже мне, резидент хренов, кто так с собственной агентурой работает!” – зло подумал Ларин.

И тут Андрея осенила идея.

– Я детектив Ларин, – по привычке представился он, махнув перед носами джентльменов брелоком от ключей в виде круглой открывашки для бутылок. – “Клуб поэтов”, говорите? Про заек пишете? А где же стихи? Или эта бутылка со стаканами, – он кивнул на стол, – единственные инструменты для творчества?

– Вы, мистер Ларин, видимо, перегрелись в тропических странах, – возразил сэр Джеймс. – При чем тут зайки? Мы о жизни пишем. Про конкретных молодых джентльменов.

– Ага, – встрял в разговор сэр Николсон. – И про бобби [“Бобби” – прозвище англ, полицейских, “коп” – американских. Соответств. русскому “мент”] тоже. И про копов американских.

– Гы-гы-гы! – захохотал сэр Максвелл, которому явно понравилась шутка приятеля. – Про бобби, это мы обязательно.

Хозяева явно издевались над Лариным, но тот как ни в чем не бывало предложил:

– It's good [Это хорошо – англ.]. Если вы тут все такие поэты – напишите по короткому стишку. Ну хотя бы на тему нашего визита. Получится, тогда, пожалуй, поверю на слово, а нет – вам придется оставить стол в покое и продолжить общение в Скотланд-Ярде.

Это предложение явно повергло господ Максвелла, Николсона и Джеймса в уныние. Еще больше загрустили они, когда оперативник протянул каждому по листку бумаги и напутствовал их словом: “Творите”. Но, поразмыслив, вся троица начала что-то писать.

Первым закончил работу сэр Максвелл:

Я, в натуре, не понял,

Это что за прикол?

Бобби, вроде, в законе,

Так при чем же здесь стол?

Если виски желаешь -

Попроси – я налью.

Но, блин, понимаешь,

С бобби вместе не пью.

[Здесь и далее стихи в переводе автора, А. Воробьева].

Ларин медленно читал этот шедевр и терпеливо дожидался, пока закончат творить остальные двое. Следующее произведение подал сэр Джеймс:

Душу поэта

Вам не понять

– Свободы и света

Век не видать!

Что за приколы -

Врываться в дома?

Жизнь – это школа,

Но школа – тюрьма!

Оперативник усмехнулся и взял листок со стихами сэра Николсона. Ему тоже было далеко до Шекспира:

Только остается

Руки заковать -

Уголовка рвется

Посадить опять.

Воли век не видеть

После их утех.

Опера до гроба

Доведут нас всех.

Вроде честный парень,

А сажать спешит.

Люди вы едва ли,

Если без души!

– Ну вот, – сэр Николсон облегченно вздохнул, – теперь вы убедились, что мы настоящие поэты? Разговор окончен, я думаю?

– Правильно, – подхватил Максвелл, – давайте, разойдемся по-хорошему.

А Джеймс миролюбиво добавил:

– Слушай, брат, давай-ка лучше стакан налью. Качественное виски. I give you a tooth! [Зуб даю! – англ.]

Но оперативник не спешил с ответом: пока хозяева “Клуба поэтов” занимались писаниной под надзором Ларина, полицейские и Дукалис живо прошлись по дому, осмотрели дворовые постройки… Теперь Андрей и Холмс ждали результата.

Вошедший в комнату Дукалис поманил Ларина к себе. Оказалось, что поиски были тщетными: ничего предосудительного обнаружить не удалось.

– Ну что, вляпались? Придется извиняться перед этими? – Анатолий кивнул в сторону “поэтов”. – Или, может, стоит растащить их по разным комнатам, чтобы переговорить с человеком Холмса?

– Извиняться не придется, – ответил Ларин, – повод для задержания есть, и повод серьезный. А говорить с агентом сейчас нет никакой нужды.

– Вы что, Энди, решили отказаться от участия в раскрытии этого дела? – то ли в растерянности, то ли испуганно спросил великий сыщик. – Что же мне теперь делать?