На берегах Ганга. Раху

Для удержания Бенареса Гастингсу понадобились новые войска, и он с гордой самоуверенностью изобрел новые источники дохода. Посланный от набоба Аудэ появился немедленно по получении приказа. Набоб в самых покорных выражениях поручил засвидетельствовать губернатору свою верность и преданность, но заявил, как и Шейт-Синг, что он не в состоянии уплатить требуемой Гастингсом суммы, так как английское войско, которое он все еще содержал в Лукнове, настолько дорого стоило ему, что он едва мог платить своим слугам. Он просил губернатора сначала вывести гарнизон из Лукнова, и тогда он мог бы приложить все старания к исполнению требования губернатора.

Гастингс не дал никакого ответа, решив лично приехать в Аудэ для выяснения всех обстоятельств.

С величайшей поспешностью явился новый посланный от набоба, который, униженно кланяясь, оповестил, что набоб выедет навстречу губернатору у границ своего государства и что он приготовил для приема губернатора апартаменты в крепости у Байзабада. Английские офицеры отговаривали Гастингса ехать во дворец в горах, где он оказался бы до известной степени во власти набоба, но Гастингс, не колеблясь, принял приглашение.

— Если я с одним батальоном пошел на Бенарес, имеющий население сотни тысяч, — сказал он, — то неужели я задумаюсь ехать во дворец Асафа-ул-Даулы, который займу со своими войсками и где скорее он будет у меня в плену. Я поеду, потому что в такое критическое время все надо устраивать лично. В самом Лукнове было бы опаснее, — добавил он, — так как магометане — более серьезные враги, чем индусы, а если бы Асаф-ул-Даула имел дурные намерения, он, скорее, пригласил бы меня именно в Лукнов.

Гастингс организовал управление Бенаресом, оставив там командиром майора Пофама, и назначил два батальона и два эскадрона под командой надежных офицеров сопровождать его в Аудэ. Перед отъездом Гастингс позвал к себе в кабинет капитана Синдгэма.

— Дорогой друг, — обратился у нему Гастингс, — у меня есть поручение, которое я мог бы доверить только вам.

Капитан побледнел и отступил.

— Не бойтесь, — продолжал Гастингс, — это поручение непохоже на вашу командировку в лагерь Гайдера-Али. Вы тогда заслужили название моего друга, а я только другу могу доверить то, что отдаю теперь вам в руки. Опасность, угрожавшая Англии в лице Гайдера-Али, устранена. Я взял Бенарес — это больше, чем сделал бы всякий другой, но мне, к сожалению, приходится считаться не с королем Англии и не с народом, а с обществом алчных акционеров. Им нужны деньги, и, чтобы достать их, мне приходится уезжать из Калькутты. Никто не поручится, что мои враги не подкапываются под меня, поэтому мне нужно во время моего отсутствия иметь в Калькутте верного, надежного человека, на которого я мог бы положиться, и я избрал вас, мой друг. Отправляйтесь немедленно в Калькутту, я доверяю вам мою жену и детей. Следите за всем, что происходит среди туземцев и чиновников компании, и если приедет посланный из Лондона и осмелится, как когда-то Клэверинг и Францис, вмешиваться в управление, требовать власти или прав, то дайте ему отпор со свойственной вам решимостью. Вы не боялись диких зверей и не побоитесь лукавых врагов того, кто вернул вас в общество людей.

Глаза капитана заблестели.

— Вот, — продолжал он, взяв со стола бумагу с большой печатью, — это полная доверенность, передающая вам как заместителю все мои полномочия и командование всеми войсками в Калькутте. Я отдаю вам не только всю свою власть, но и всю ответственность. Но я думаю, что могу вам доверять, так как ваша судьба связана с моей, и что я для вас сделал и сделаю, того никто другой сделать не сможет.

Капитан взял доверенность и письмо:

— Я оправдаю доверие вашего превосходительства, как оправдывал его до сих пор и, клянусь небом, не буду бояться ничего!

Его глаза горели, грудь тяжело дышала, губы едва удерживали слово, готовое сорваться, но он не сказал его, а когда губернатор еще раз протянул ему руку на прощание, он склонился, и Гастингс почувствовал слезу на своей руке. На другой день капитан официально простился с губернатором, и оба уехали из Бенареса в разные стороны — Гастингс со слонами, богатой свитой слуг, в сопровождении конного и пешего войска, а капитан — на быстром коне с небольшим эскортом легкой кавалерии.

Близ роскошного и великолепного для того времени города Байзабада, между Гангом и рекой Гогра, на высокой скале стояла крепость, воздвигнутая древнеиндусским строительным искусством, которое славилось умением углублять фундаменты глубоко в скалы. Древний замок, выдержавший в течение тысячелетий немало бурь и восстановленный Асафом-ул-Даулой, служил ему иногда временной резиденцией. Может быть, у него была тайная мысль, при восстании или враждебном вторжении укрыться в нем, представлявшем почти неприступную крепость. У замка не было определенного имени, народ же называл его замком короля или «Орлиным гнездом».