На берегах Ганга. Торжество любви

Хотя Гастингс и предавался отдыху всей душой, но все же мирная деятельность его не удовлетворяла. Его натура требовала борьбы, а мир, теперь окружавший его, не давал поводов расходовать свои силы так, как он желал бы. Часто ходил он задумавшись, и мысли его улетали далеко за океан, на родину, которая стала ему почти чужой. Хотя он достиг величия и громадного влияния, хотя его власть и была в Индии неограниченной, он все же сознавал, что над ним, которого хотя и называли королем Индии, стала сила, чуть не сломившая его, — сила английского короля и парламента.

Он так возвысился, что его гордому и властолюбивому уму казалось унижением сознавать, что над ним есть еще кто-то. Рука, покорившая Индию, чувствовала в себе силу управлять печатью короны Великобритании и возвысить свое отечество, когда оно увеличилось и разбогатело благодаря присоединению Индии.

Марианна читала в его глазах все его заветные мысли. Во времена борьбы и стремлений, которые она переживала вместе с ним, она отлично понимала, что его неустанное самолюбие, изгнавшее его из маленького дома священника в Дайльсфорде и приведшее его к трону наместника Индии, найдет себе новую работу. К тому же и она начала страдать от тропического климата и чувствовать тяжесть своего возраста. Она начала время от времени наводить Гастингса на мысль о возвращении в Европу.

Она внушала мужу, что английская корона в благодарность за его великие дела должна дать ему титул пэра и что наследственные владельцы Дайльсфорда достаточно важны, чтобы украсить свой герб герцогской шляпой. Народ Англии будет гордиться, если в совет войдет человек, объединивший столько разных племен под английский скипетр, Для каждого министерства Гастингс сможет найти нужное решение и дать ценный совет, и только на таком месте он покажет достойные плоды работы всей своей жизни; только такая конечная цель может его удовлетворить.

Все больше и больше склонялся Гастингс к подобным мыслям и попросил об отставке. Хотя совет и директора компании проявили недовольство, но не могли ему отказать.

Наконец пришла в Калькутту отставка Гастингса, вызвав большой резонанс по всей Индии. Тринадцать лет управлял Индией Гастингс; из всех сражений выходил победителем, многие из его врагов стали ему друзьями и всюду чувствовали спокойствие, когда знали, что бразды правления лежат в его твердых руках. Все стремились в резиденцию в Калькутте, чтобы выразить уезжавшему губернатору свое уважение и сожаление; все князья прислали свои посольства, европейские колонии — своих представителей, и Гастингс чуть не поколебался в своем решении, когда увидел себя окруженным в последний раз блеском Востока. Но он думал и о своих подрастающих сыновьях: только на родине он мог бы найти им соответствующее поприще в жизни. Он остался твердым в своем решении и приказал готовить корабль, на который уложили все его сокровища, драгоценности и редкости, которые Гастингс увозил в свое отечество. Капитан и Маргарита сопровождали их. На родине Гастингс мог устроить мужа своей падчерицы, в Индии же он зависел бы от будущего губернатора.

День отъезда настал. Блестящий поезд дружески расположенных к Гастингсу князей и их послов провожал его в гавань. Население по дороге стояло большими рядами и громко приветствовало губернатора. Отряд войска оказал отъезжающему военные почести, и салют пушек с форта Вильяма раздавался далеко. Бесчисленные шлюпки провожали отходивший корабль.

Ветер надул паруса, берег исчез вдали. Гастингс еще раз обернулся и обнял Марианну.

— Там, за нами, осталось боевое прошлое, — вздохнул он, — и счастье, данное нам небом, но в нашей жизни есть не одно прошедшее, нам еще улыбается и будущее, я чувствую почти юношескую силу, способную покорить и предстоящее будущее.

Гордо выпрямившись, стоял он у борта корабля и глядел в бесконечно пенившиеся волны. Он не думал о том, что ему придется считаться с новыми людьми, с новыми обстоятельствами и что, как говорил один историк того времени, «пятидесятилетний дуб нельзя пересаживать на новую почву». Врагов он побеждал только на земле Индии, где глубоко пустил корни и мог получать неистощимую силу, но они его ожидали на английской почве, которая принадлежала им и от которой он отвык.

Весь Лондон только и говорил о возвращении губернатора Индии.

Он так часто вызывал общий интерес, и его личность была окружена сказочным волшебным ореолом; основанное Гастингсом могущественное государство, значение которого хотя и не вполне еще, но сознавалось всеми, казалось таким заманчивым…

Гастингс воспринимался необыкновенным человеком, а за дела, которые он совершил в Индии, его стали считать чуть ли не великим. Так что ничего удивительного нет в том, что на родине его ожидала встреча, которой достоин только победоносный полководец.