На берегах Ярыни

Разглядев на земле свой опрокинутый кем-то рогач с помелом, на которых видны были обрывки бечевок, Аниска оседлала его и произнесла шепотом тайное слово. В тот же миг она взвилась в поднебесье и опять почувствовала, как шумит в ушах рассекаемый ею воздух.

Заслышав летевшие ей вдогонку дикие вопли, Анисья оглянулась и посмотрела на землю. Там, у костров, копошилась куча поймавших-таки Змея в красном кунтуше, торжествующих ведьм… Видно было, что на этот раз приятелю Аниски вырваться не удастся. Жалобные мольбы, шипенье и крики его смешивались с бранью и угрозами сладострастных и мстительных, молодых и старых колдуний…

Обратный путь казался Аниске гораздо короче. Обильно натертые волшебного мазью ухват и помело хорошо знали дорогу и стремглав неслись по направлению к Заречью.

Головой вниз, слабеющими руками держась за ржавый рогач, нырнула колдунья в дымовую трубу и скорей упала, чем сползла на пол с припечка. При этом ушиблен был довольно сильно затылок, и, частью от боли, частью от слабости, Аниска вновь потеряла сознание…

С тяжелою, как свинец, головою очнулась, дрожа от холода, голая ведьма на деревянном полу своей избы. Под нею лежало вздетое на ухват помело с обрывками веревки. Тело было покрыто сажей и следами щипков; на заду давала себя чувствовать большая царапина. Ломило, как от побоев, живот, спину и грудь. Все существо Аниски было объято невероятной усталостью.

Весь день она то опохмелялась, то примачивала отваром целебных трав свою царапину на сиденье. Прошедшей к ней погадать бабе ведьма насулила столько побоев от мужа, болезней в доме и других неприятностей, что эта баба перестала с тех пор ее посещать.

15

Удостоверившись, что у него есть соперник, и такой соперник, встретиться с которым и даже иметь что-либо общее крещеному человеку не только зазорно (это еще куда ни шло), но и небезопасно, Максим давно уже решил развязаться с Аниской. Неожиданно представился благоприятный для этого случай. Парень получил от скоропостижно умершего бездетного дяди своего в наследство пять десятин купленной земли, что при его собственных двух с половиной давало ему возможность быть достаточным человеком. Для того чтобы начать самостоятельное хозяйство, молодому одинокому парню не хватало только сильной и здоровой жены.

Максим мысленно перебирал одну за другого деревенских девок.

Самая здоровенькая, конечно, Параха. Кулачищи у нее — во! Под сердитую руку, да еще во хмелю, ей не попадайся. А работает зато, как дюжая кобыла. Акулина тоже сильна. Антипке так раз в морду звезданула, что тот недели две с синяком под глазом ходил… Да и характер у нее, пожалуй, повеселей будет, чем у Парахи… Вот только родни бедной много. А этого не надобно, чтобы братцы а сестрицы попрошайничали. Нам от жениной родни убыток, а прием нужен, чтобы, значит, честь честью… Парашка потому, пожалуй, сходней будет. У отца ейного (богатый кацап) больше десяти десятин. Хоть и скуп, а если поторговаться хорошенько, непременно десятину-другую выдрать у него в приданое можно.

Максим решил свататься за Параху.

Собственнику семи с половиной десятин, рыжему, франтовато одетому и даже напомаженному парню, когда он пришел свататься, принеся с собою каравай житного хлеба и пару бутылок водки, отказа со стороны Параскиных родителей не было. Засидевшаяся несколько в невестах Прасковья, после недолгих размышлений, тоже согласилась, потребовав только, чтобы жених прекратил знакомство с Аниской.

Максим дал это обещание и на другой же день пошел в последний раз повидаться и объясниться с черноволосою ведьмой.

Не без волнения перешагнул он порог знакомой ему, как своя собственная, хаты и со смешанным чувством грусти и беспокойства взглянул на показавшуюся ему теперь совершенно чужою Аниску.

Та, стоя у стола, на котором расположены были разбираемые ею во время прихода парня целебные и волшебные травы, с видимым равнодушием стала слушать Максима.

Тот, рассказав, что был свидетелем посещения Аниски Огненным Змеем, заявил, что не желает больше встречаться и соперничать с последним, а потому и не будет вперед ходить в ее хату.

— Свояком всякой бесовской гадины быть не желаю, — гордо закончил он свою возбужденную речь.

— А кто тебе сказал, зачем тот, о ком ты поминаешь, был у меня? — строго нахмурив густые, почти сросшиеся черные брови, ответила ведьма. — Ежели ты за нами подглядывал и подслушивал, то тебе, конешно, жить недолго осталось, — зловеще-спокойно, словно сквозь зубы, процедила Аниска.

— Видеть, как ты его забавляла и как он тебя утешал, я не видел. Да это и не нужно. Всякий знает, за каким делом огненные змеи и всякая прочая нечистая сила к ведьмам летают, — ответил, не потерявшись, Максим.