На берегах любви

Грегори некоторое время смотрел на графа, потом взял пистолеты.

– Мне нужно к ним привыкнуть.

Пенскотт указал на лужайку:

– Ради Бога, можете стрелять, сколько вам будет угодно.

– Как долго король пробудет здесь?

– Три дня. Времени достаточно, чтобы раззадорить мистера Брэнда.

Капитан Грегори, вздохнув, взглянул на пистолеты и медленно поплелся в сторону лужайки.

Незаметно опустился вечер. Холмы и поля мерцали серебром в свете луны, а слабо колышущаяся вода Темзы казалась расцвеченной жемчугами. В Пенскотт-Холле ждали приезда короля; некоторые из слуг все еще суетились, заканчивая работу, в то время как другие уже разошлись по своим крохотным спальням.

В девять часов вечера в большой столовой наверху лорд и леди Пенскотт заканчивали ужин. Супруги сидели молча, поглощенные каждый своими мыслями. Пенскотт смотрел на картину, изображавшую «Глориану», названную в честь его первой жены, и пытался смириться с мыслью о том, что ему никогда уже не доведется выйти в море. Гвендолин задумчиво жевала десерт; в отличие от мужа она больше думала о будущем, чем о прошлом. Того, что произошло между ее супругом и Джеймсом, ей все равно не разгадать, тем не менее завтра в любом случае наступит. Говорят, Эдмонд Пенскотт – самый красивый из всех наследников; судя по портретам, так оно и есть. Мысль заманчивая… хотя и опасная. Но так еще интереснее. Сколько же ему сейчас? Двадцать? Самый подходящий возраст…

Мари готовила постель в спальне внизу. Она устала за день, однако спать ей совершенно не хотелось: мысли о завтрашнем вечере и ее новой роли не давали ей покоя.

Завернувшись в накидку, девушка бесшумно открыла дверь и выскользнула на улицу. Звезды и луна такие же, как на Мистере, а ночь слишком холодная… Она подошла к стене, стала считать окна, а найдя свое, убедилась, что в нем еще горел свет. Ничего не поделаешь, придется подождать, пока Арабелла заснет. В окне показалась мужская голова, и Мари снова пересчитала окна. Да, это ее комната… Она поднялась на цыпочки, заглянула внутрь и едва не вскрикнула. Арабелла лежала на спине на ее кушетке, а над ней один из садовников яростно двигался вверх и вниз. Два других самца, помоложе, стояли рядом полураздетые, ожидая своей очереди.

– Давай быстрее, Ройбен, эта маленькая сучка вот-вот должна прийти!

Садовник лишь что-то недовольно проворчал. Другой слуга ухватился грязной лапой за свой дрожащий член.

– Пусть приходит, она штучка что надо. А у меня здесь есть то, что надо ей.

Наконец Ройбен застонал. Арабелла крепко сжала его своими бедрами и восторженно засмеялась. Когда он откатился, то, почесываясь, указал пальцем на парня, стоявшего последним в очереди:

– Только потеряешь время с француженкой. Вот эта крошка что надо – знает когда и знает как.

Арабелла, хихикнув, перевернулась на живот, и Ройбен звучно шлепнул ее по пышным ягодицам.

– Давай, Джонни, – хохотнула Арабелла. – Неси сюда то, что у тебя в руках.

Малый, нетерпеливо державшийся за свой член, поспешно прыгнул на нее. Другой чертыхнулся в ярости оттого, что ему снова приходится ждать.

Мари забыла и о завтрашнем вечере, и о роскошном платье. С отвращением смотрела она, как тощий юнец по имени Джонни схватил Арабеллу за бедра и поднял на колени, после чего тощий живот его зашлепал по ее пышным ягодицам.

Животные! Нет, еще хуже! И они смеют презирать ее за то, что она не желает принимать участие в их распутстве! Никогда она не станет такой, как эти твари, а если и отдаст себя, то только по любви.

На улице становилось все холоднее, и Мари быстро пошла по знакомой тропинке через сад. Мало кто в доме знал, что она навещает учителя Бена: бывший ученый-книжник, ставший затем пиратом, Бен спасся от виселицы лишь благодаря капризу Пенскотта, предложившего ему относительную свободу, за что Бен должен был обучать его сыновей французскому языку, фехтованию и всему, что знал о кораблях. Теперь сыновья графа выросли и разъехались: один служил в чине майора в колониях, другой в Лондоне, третий погиб во Франции, но Бен по-прежнему оставался в Пенскотт-Холле по желанию хозяина, который любил время от времени сыграть с ним партию в шахматы и поспорить о сравнительных достоинствах французских и английских кораблей. Он и молоденькая сиротка с Мистере сдружились с первого же дня; ему она доверяла и поэтому пользовалась любой возможностью посетить небольшой коттедж, в котором он обитал. К тому же невольно их дружбе очень помог Траш. По его заданию дважды в неделю Мари приводила коттедж в порядок. Правда, понятия Бена о «порядке» отличались от того, что имел в виду Траш: старый пират не позволял Мари трогать его вещи, являвшиеся для него «бесценными воспоминаниями», так что у них оставалось достаточно времени на разговоры. Мари нравилось слушать рассказы Бена о его пиратском прошлом, и девушку ничуть не удивило, что на первое же ее Рождество в Пенскотт-Холле он подарил ей шпагу. К явному удовольствию старика, она оказалась прилежной и способной ученицей.