На берегах Сены

Я вижу, как Башкиров, подойдя к Северянину, что-то говорит ему и тот отрицательно качает головой, не двигаясь с места.

Башкиров возвращается ко мне, смущенный и растерянный.

- Представьте себе, он заявил, что привык, чтобы женщины сами представлялись ему, а он ходить знакомиться с женщинами не согласен. Ни в коем случае!

- Вот какой важный! Ну и Бог с ним. Обойдусь без знакомства с гением Игорем Северяниным.

И я, даже не взглянув в его сторону, иду танцевать с пригласившим меня очередным партнером. Я танцую и больше не думаю о Северянине до самого конца бала, когда передо мной, уже уезжающей, в холле неожиданно появляется он сам в сопровождении Башкирова.

Я хочу пройти мимо, но он загораживает мне дорогу. Башкиров торжественно представляет его мне. Северянин кланяется, и я подаю ему руку. Он целует ее с таким видом, будто этим оказывает мне величайшую милость. Должно быть, по его понятиям, не он женщине, а она ему должна целовать руку.

- Вы уже уезжаете? А мне хотелось бы поговорить с вами. Не согласитесь ли вы, повременив с отъездом, посидеть со мной за моим столиком,- и подчеркнуто добавляет,- очень прошу!

- Нет, спасибо,- говорю я.- Мне пора домой - я устала.

Мой отказ, видимо, удивляет его, тень недовольства ложится на его лицо.

- Не желаете? А я хотел поговорить, познакомиться с вами по-настоящему,- и уже с обидой,- впрочем, не в моих правилах навязываться женщинам - уезжайте себе с Богом!

- Нет, нет,- вмешивается Башкиров,- этого так никак нельзя оставить. Можно организовать встречу,- он просительно оборачивается ко мне,- у вас. Завтра или послезавтра? Чудесно получится!

- Ничего против такого проекта не имею,- важно заявляет Северянин.

- Вот и отлично,- обрадованно вскрикивает Башкиров. Мне ничего не остается, как согласиться: - Если вы свободны, Игорь Васильевич, приходите ко мне послезавтра, во вторник, чай пить - со своей женой, в четыре часа.

Лицо его светлеет - ему, по-видимому, приятно и мое приглашение, и то, что мне известно его имя, отчество. - Почту за честь... Он снова величаво целует мою руку.

- Я заеду за вами,- обещает ему Башкиров,- отвезу вас! Ждите!

И я, кивнув Северянину на прощание: "Так до вторника, Игорь Васильевич!" - спускаюсь по лестнице к выходу.

Во вторник я, накупив печений и пирожных к чаю, жду с четырех часов Игоря Северянина и его жену. Жду с нетерпением.

Я сегодня иду обедать к немецким друзьям моего отца. Мне надо успеть переодеться перед тем, как ехать к ним.

Но вот уже шесть часов, а их все нет. Я начинаю нервничать. Если они опоздают еще на полчаса, я не смогу их принять. Опаздывать на немецкий званый, чинный обед совершенно невозможно. Меня больше никогда не пригласят и сочтут варваркой, с которой надо раззнакомиться.

В четверть седьмого они, наконец, появляются. Северянин входит с папиросой в зубах, за ним перекошенный от волнения Башкиров и не менее взволнованная "принцесса".

Я, скрывая свое недовольство, любезно здороваюсь с ними и, не дожидаясь объяснений, отчего они так опоздали, предупреждаю их, что, к моему большому сожалению, мне самой придется уехать через полчаса. Но чай мы все же успеем выпить.

- Садитесь, пожалуйста!

"Принцесса" робко садится на край стула. Северянин, продолжая стоять, скептически осматривает стол.

- А вино? Вино у вас есть? - резко спрашивает он.

- Вина у меня нет,- говорю я.

- Чая не пью,- отчеканивает он.- Пошлите за вином! На мой счет!

Я удивленно оборачиваюсь к растерянному Башкирову. Он торопливо и сбивчиво объясняет, что Северянин по дороге ко мне заходил в разные кафе и бары подкрепиться - для храбрости, для вдохновения.

- И вот... Ради Бога не сердитесь. Простите. Поймите... Нет, я не сержусь. Я пододвигаю пирожные "принцессе", и она испуганно кладет одно из них на свою тарелку, но прикоснуться к нему или к чаю, принесенному ей горничной, не решается.- Едем в ресторан! - требует Северянин.- Едем! Что тут сидеть и киснуть? Скучища!

Тут сидеть ему действительно ни к чему. Я шепчу Башкирову:

- Уведите его скорее!

Башкиров берет его под руку.

- Правильно, едем в ресторан! Едем! - и ведет его к двери.

"Принцесса", красная от стыда, встает, протягивает мне руку лодочкой и шепчет:

- Простите, ах, пожалуйста, простите! Северянин останавливается на пороге и поворачивается ко мне.

I- А вы? Одевайтесь скорее! Я без вас не уйду. Без Одо-евце-вой не уйду! Живо! Не копайтесь!

Башкиров тащит его.

- Одоевцева придет прямо в ресторан. Честное слово, придет! Через пять минут придет,- уверяет Башкиров.

- Только не копайтесь,- снова повелительно кидает мне Северянин.- Без проволочек! Терпеть не могу ждать! - и наконец дает себя увести.

"Принцесса" чуть ли не плача уходит с ними.

- Простите. Ради Бога простите! - все повторяет она.

Я запираю за ними входную дверь и облегченно вздыхаю. Слава Богу, ушел! Ведь он мог начать бить посуду, скандалить. А так все обошлось благополучно. Впрочем, не совсем. Спускаясь по лестнице, он звонил во все квартиры.

"С ним все навсегда кончено! Больше я никогда не встречусь с ним, никогда!" - решаю я и бегу переодеваться.