На берегах таинственной Силькари

Несколько лет назад в финском городе Лахти я побывал в такой церкви, которой могло бы позавидовать самое высокомеханизированное предприятие. Здание церкви построено в самом современном стиле. Внутри него красивые светильники, сделанные в форме креста, удобные скамьи. Отопление проведено под полом, одна из стен сделана целиком из стекла. В зале для богослужения может сидеть шестьсот человек Но если мест не хватит, священник нажмет кнопку и стена, отделяющая соседний зал, автоматически раздвинется, добавляя еще триста мест. Алтарь священника превращен в настоящий пульт управления: там и микрофон и масса всевозможных кнопок. Надо ударить в колокола — священник нажимает кнопку. Надо «священную» музыку — тоже. В этой церкви есть все, что угодно: столовая, гимнастический зал, комнаты для занятий ребят и даже… бомбоубежище. Заманить в церковь теперь становится труднее, вот и пускаются церковники на всякие ухищрения.

Во вое времена служители церкви всегда жили лучше тех, чьи души они «спасали». В тот год, когда из Тобольска вышел отряд Дмитрия Копылова искать таинственную Силькарь, в Тобольском софийском доме, где жил архиепископ, подсчитывали запасы. Оказалось, что в подвалах дома для архиепископа и убогих иноков было запасено: 39000 пудов хлеба, 65 пудов коровьего масла, 418 пудов соли, 132 пуда меду, 236 ведер «горячего» вина, 13 ведер церковного вина, 20 ведер уксуса, 6 ведер конопляного масла, 110 лимонов, 2002 осетра в сушилах, 162 стерляди, 243 нельмы, 260 щук, 7 семг, 4 килограмма черной икры и много-много другого.

Кроме этого, архиепископский дом должен был в том же году получить от казны еще 6180 пудов хлеба, 60 пудов меду, 100 ведер «горячего» вина. А отправляющиеся на восток отряды питались тем, что попадется в дороге. В Якутске был постоянный голод.

У церковников Тобольска и других городов было много скота, на церковь работали сотни крестьян.

Боговы служители не только закрепощали людей сами, но и помогали закрепощать их другим. В Нер-чинской покупочной книге за 1680 год есть такая запись:

«За парня дано, за крещение и от молитвы — всего 4 рубля 10 алтын. На рубашки и штаны, двои чулки издержано 1 рубль 2 алтына. Шапка лисья, под вершком — 1 рубль 10 алтын. Ермулук суконный — дано 1 рубль 6 алтын».

Все эти покупки сделал приказчик московского гостя (купца) Гаврила Никитина.

Купить парня помогла ему церковь. Приказчик заплатил ей за крещение и молитву, и окрещенный — бурят или эвенк, мы не знаем — перешел в его собственность. Это так и называлось — крещение в неволю. После крещения «парень» не мог уже больше вернуться к своим родным, а «крестный» мог продать его в любую минуту.

Недорого же стоил «парень», если за него вместе с крещением и молитвой приказчик заплатил всего лишь 4 рубля 10 алтын, а за лисью шапку — рубль десять!

А вот нерчинский казак Плотников, судя по архивным данным, произвел более хитрую операцию. Он взял по долговой кабале (закладной расписке) у своего должника приказного Свечникова «дворового парня мунгальской породы, хрещеного именем Микитку, с женою ево Мариною Микитичною дочерью да с дочерью ево Микиткиною девкою» и «вложил» их в Селенгинский монастырь, как теперь вкладывают в сберкассу деньги.

Вкладчиком хитрый казак стал не зря: или ему в (монастыре посулили какую нибудь должность, или ему надо было избавиться от подчинения воеводе: вкладчики подчинялись только монастырям.,

Немало было в то время «вложено» душ в Селенгинский монастырь, а еще больше в Нерчинский. Этот. монастырь велел построить Петр I на том месте, где был впервые заложен острог. При монастыре была тюрьма и мельница. Монастырю, конечно, принадлежали выпасы и пашни, на него работали крестьяне, ставшие его собственностью: одних «вложили» в монастырь, другие были приобретены по кабальным распискам. Ну, а пленных бурятских и тунгусских женщин монастырь скупал целыми партиями. Здесь их крестили, а потом выдавали замуж. Женщин тогда в Сибири было очень мало и за это счастливые мужья обязаны были пахать монастырю земли, косить сено и пасти скот. Тех, кто плохо работал, настоятель бил плетьми и сажал в тюрьму. За непосещение церкви в первый раз провинившегося не кормили день, за второе непосещение сажали на сутки на цепь без еды. Ну, а если и это не помогало — нещадно секли плетьми. Уж кто-кто, а церковники знали, что бог не услышит воплей истязаемых.

Служители церкви всегда получали от правительства большие льготы. Их первыми освободили от телесных наказаний. Не облагали податями. Денег они получали много.

Забайкальские крестьяне еле-еле сводили концы с концами, перебиваясь с хлеба на квас, а сельские священники никогда не знали бедности.

Каждая крестьянская семья платила им в рождество — мешок хлеба; в богоявление (был такой праздник) за водоснятие — 1 рубль; за постную молитву — 1 пуд хлеба; в великий пост при исповеди — в зависимости от тяжести грехов; в храмовые праздники за молебны — 2 рубля.