На берегах таинственной Силькари

Тридцать семей «отпочковались» от прибывших на Чикой и образовали село Харауз. Но через сто лет на Чикое снова стало тесновато и четырнадцати семьям пришлось уйти в другие села. Два года они скитались по чужим квартирам. Их заставляли платить не только за себя, но и за «постой» скотины — по рублю с каждой головы. Наконец вынесено было решение вообще не пускать их в дома. А кто, пожалев, пустит — с того штраф три рубля в сутки, а вдобавок двадцать розог. Бедных переселенцев вытаскивали из домов, связывали, тащили в правление.

Неизвестно еще, чем бы все это кончилось, если бы поблизости не проезжал губернатор. Переселенцы послали к нему депутатов, и депутатам повезло: после удачной охоты губернатор был в хорошем настроении и приказал землемеру нарезать земли. Землю им нарезали недалеко от Николаевского, и они образовали новое село — Ново-Салию.

Село Николаевское построили украинцы, выселенные с Кавказа. Ушедшие из Николаевского семьи заложили Тангу. Пришедшие с Чикоя «семейские» образовали Ново-Павловск и Дешулан.

В тот год, когда Бекетов закладывал Нерчинский острог, царь приказал отрубать ворам и разбойникам палец на левой руке и ссылать их в Сибирь с женами и детьми. Однако вскоре пришло разъяснение: надо отрезать не пальцы, а уши. Ссыльные должны были засевать свою и государеву пашню, а без пальцев это делать было не очень удобно. Потом вместе с ушами стали резать ноздри.

Помещикам разрешили посылать в Сибирь в зачет рекрут крестьян, не годных к армейской службе. Помещики стали скупать слепых, глухих, престарелых и подростков и отправлять их за Байкал. Крестьяне, высланные в зачет рекрут, построили Верх-Читу, Бальзино, Тыргетуй, Аргалей, село Александровское, Уикер, Ундинск.

Из Белоруссии пригнали четыре семьи Бурдинских.

Этих выходцев из Польши когда-то купил один минский помещик. Во время восстания в Польше Бурдинские тоже заволновались, и их немедленно отправили пешком за Байкал. Здесь они заложили Завитую.

Села Чащино-Ильдикан и Воробьево основаны донскими и уральскими казаками, высланными за пугачевский бунт.

Основателем двух сел был купец Михаил Сибиряков, высланный из Иркутска генерал-губернатором Трескиным. Купец приобрел несколько рудников и привез для работы крепостных. А горное ведомство «подарило» ему немного горных служителей, приписанных к заводам. После смерти Сибирякова крепостные были переведены в казаки и образовали Нижне-Борзинский поселок, а отпущенные горные служители — село Михайловское.

Когда из Сибири были вызваны охотники селиться вдоль проложенного тракта, они срубили Домно-Ключи, Еравну, Беклемишево.

И, конечно же, очень много сел было построено семьями, пришедшими на каторгу за своими отцами, и каторжанами, отбывшими свой срок. Это они основали Кутомару, Горный Зерентуй, Чалбучи, Шахтаму, Акатуй, Базаново, Александровский Завод, Алгачи и многие, многие другие поселки и села.

Когда наши прадеды обжились и обстроились за Байкалом, многим из них пришлось потом перебираться дальше, на Амур. Это переселение началось через двести лет после закладки Нерчинского острога.

И считалось оно добровольным: ехать туда должен был только тот, кто вытянет жребий.

Горше этого жребия ничего нельзя было придумать. Всякий вытянувший его заранее обрекал себя на нужду и горе.

Для амурских новоселов около Читы (на месте зимовья к тому времени уже вырос город) и около Нерчинска были построены баржи. Но на эти баржи нагружали только войсковую артиллерию, вещи и продукты. Когда темнело, на них тайно брали купеческие товары. А переселенцев сажали на плоты, на которых не было ни балаганов, ни шалашей.

На Амуре баржи, нагруженные самым ценным имуществом, сплавщики загоняли в протоки, переносили вещи на берег и прятали, А потом подстраивали аварию — сажали баржи на мель или пускали на дно, чтобы «спрятать концы в воду». Только за один год так была «уничтожена» половина казенного груза вместе с тридцатью двумя баржами!

Плыли казаки почти без вещей, потому что был приказ: «ни в коем случае не должны брать они всего домашнего, а ограничиваться самым необходимым». Лишь у некоторых были лошади и коровы, но большинство животных в пути утонуло или сдохло от бескормицы.

Никаких исследований для поселения никто не проводил, даже берегов не осматривал. Указывал начальник палкой на берег: «Быть здесь станице!» И часть казаков высаживали. В помощь им для строительства давали солдат. И вот солдаты и казаки начинали разбирать плоты, строить дома. Женщины месили глину, делали кирпичи, дети бродили без присмотра.

Стены клали без пакли и мха — ни того, ни другого не было. Леса хватало только на дома офицеров и состоятельных казаков-урядников. Для остальных из прутьев и глины делали мазанки.