На берегах тумана

Почему эрц-капитан решил напомнить своему родителю обстоятельства его исчезновения? Может быть, Фурст все-таки опасался за умственные способности отца, ставшего Вечным Старцем, и хотел таким образом проверить отцовскую память? Или просто не мог унять нахлынувшие воспоминания? Не все ли равно? Фурст рассказал, и Леф кое-как перевел для Гуфы его рассказ, не заботясь переспрашивать, поняла ли ведунья хоть что-нибудь. Это была последняя из речей Фурста, смысл которой Леф растолковывал для ведуньи. Последняя не потому, что парню надоело ублажать запрорвную чародейку, а потому, что та вдруг сказала: «Хватит». Решительно так сказала, твердо. На арси.

Эрц-капитан и его отец не обратили внимания на это короткое слово — они были слишком заняты друг другом. А Леф шарил сумасшедшим взглядом по спокойному, чуть насмешливому лицу ведуньи. Нурд говорил, что ее сияние зеленое... Зеленое... Смесь синего с желтым... Знает арси... Тогда, давно, в Гнезде Отважных, когда пыталась ведовством разбудить память Незнающего, — тогда она не поняла ни слова из баллады о походе на Лангенмарино... Врала? Нынче, здесь, во Мгле, заставляла переводить — зачем? Притворялась? Зачем, для чего?!

Все-таки недаром Лефу иногда казалось, что Гуфа умеет слышать чужие мысли. Вот и теперь...

— Думаешь, притворялась, будто не понимаю? — тихонько спросила ведунья, щурясь ему в глаза. — Зря. Не притворялась я. Мерещилось, правда, что слишком уж многое удается читать по голосам, по выражениям лиц... А сейчас вдруг поняла: без тебя, сама понимаю... — Она вдруг тихонько захихикала... — Ишь, как меня заколодило на этом словечке! Поняла, что понимаю, — смех да и только!

Нет, Лефу было не до веселья. Краем глаза он заметил, что господин Тантарр, сидевший поодаль от остальных, придвинулся ближе к костру. Вряд ли виртуоза вдруг заинтересовал Фурстов рассказ. Учитель казался рассеянным, скучающим — того и гляди, задремлет! — но Леф был уверен: господин Тантарр наверняка сумел расслышать слово, достойное его внимания едва ли не больше всех остальных сказанных нынче слов. Что же дальше? Если даже Леф почти готов усомниться в Гуфиной искренности, то убедить в ней начальника эрц-капитанской охраны вряд ли получится. Во всяком случае, парню не верилось в такую удачу. Зато в нее верила Гуфа. Внезапно отвернувшись от Лефа, она поманила пальцем господина Тантарра. Тот поднялся (плавно, бесшумно — увлеченные разговором Фурст и его отец не заметили этого, а Огнеухий... бес его поймет, заметил ли он хоть что-нибудь из творящегося вблизи). Видя сонные глаза виртуоза, его обмякшие плечи, пальцы, бессмысленно теребящие поясные завязки, действительно легко было вообразить, будто, садясь рядом с ведуньей, он совершенно случайно придавил коленом к земле полу ее накидки. Может, Гуфа так и вообразила (если вообще обратила внимание, что без соизволения виртуоза стали она теперь не сможет ни встать, ни отпрянуть, ни даже свободно пошевелить правой рукой).

— Я вдруг стала ведать ваш язык, — сказала Гуфа. — Верней, так: однажды ведала, забыла, а вот теперь вспомянула.

Господин Тантарр слегка заломил бровь, изображая легкое удивление. Это получилось у него так натурально, что Леф не мог не позавидовать, хотя куда сильнее учительской выдержки парня занимало другое: почему Гуфа коверкает язык? От плохого знания? Или по той же причине, что и Вечный Старец, который говорит на арси более чем столетней давности? А ведунья продолжала:

— Когда-то меня научала мать. Потом все потеряло себя — нельзя упомнить язык, которым нету с кем говорить.

— А отлученные? — осведомился виртуоз. — Не пытались вы с ними...

Гуфа жалостно скривилась:

— Мать когда умерла, я еще была почти глупой. Мало ли что за чужая речь! Может, тех, которые живали за горами, — так думала. А незнающие люди вовсе никакого языка, дети от Мглы...

Леф вздрогнул. «Дети от Мглы»... Стало быть, дело не только в плохом знании?

Господин Тантарр деликатно прикрыл рот ладонью, скрывая нарочитый зевок.

— Значит, вы, разлюбезнейшая моя, вспомнили давно позабытый язык потому, что снова его услыхали?

— Не всё так, — мотнула головой ведунья. — Мыслю, еще и амулет сделал мне помогу... подмогну... подмогу. — Она притронулась к висящей на шее пластинке. — Дважды переделан; не потерял первый смысл, но вынашел другой. И я не очень такая, как другой человек, — поэтому...

Тут вдруг парень заметил, что Фурст и его отец молчат. Молчат и внимательно смотрят на Гуфу. Во всяком случае, эрц-капитан прямо-таки прилип ошарашенным взглядом к амулету на Гуфиной груди.