На Берлин!

Так прошло два или три дня, а мы все еще продолжали околачиваться на окраине города. У меня, Цикановского и Кашинцева не хватило мужества и решительности брать Львов с полуротой бойцов — 30–35 человек. Комбат и не тревожил нас, а мы его, но вдруг появился командир роты старший лейтенант Чернышов. Лучше бы он не появлялся. Все, что он сделал, это навел смуту, неразбериху и смотался от нас. Чернышов принял решение наступать к центру города, и мы стали продвигаться по одной из улиц. В это время появился человек в гражданском, который показал советский паспорт и стал уговаривать Чернышова быстрее продвигаться в глубь города. Несмотря на то, что я уговаривал Чернышова не верить ему, он не согласился и дал команду двигаться вперед. Приказ есть приказ, его надо выполнять, и мы осторожно продолжили движение дальше по улице.

Не успели мы пройти несколько перекрестков, как у нас в тылу появилась немецкая пехота с двумя бронетранспортерами. Они как будто ждали, пока мы углубимся в город, и теперь отрезали нас от штаба батальона. Пехоты было не очень много, но немцы были вооружены пулеметами, а страшнее всего были бронетранспортеры с пулеметными установками, средств против них у нас не было. Гражданский тип смотался, солдаты позднее говорили мне, что он сбежал к немцам. Немцы открыли ураганный огонь из всех видов оружия, в основном пулеметный. Мы были не готовы к отпору, но многие бойцы не растерялись и ответили немцам огнем. Я не помню, откуда у меня в руках взялся автомат, и я тоже открыл огонь из-за забора по пулеметному расчету.

Однако единого удара не получилось, поскольку мы были разделены улицей. Одни солдаты вели огонь самостоятельно, другие отбежали назад за дом, почти на прежние позиции. Чернышов убежал к тому взводу, который занял оборонительные позиции в тылу штаба батальона. Мне он сказал: «Управляйся здесь сам, а я пошел к командиру батальона» — и исчез. Кое-как я организовал оборону и успокоил солдат, ликвидировал растерянность. Удивительно, но мы не понесли потерь, хотя укрытий, кроме домов, двери в которые, как правило, были заперты, не было.

В этом бою стойкость и смелость проявил сержант Савкин. Этот парень не терялся в любой обстановке и всегда оставался за командира взвода лейтенанта Шакуло, когда тот выбывал по ранению, и ему доверяли, как офицеру. В этом бою Савкину с частью бойцов пришлось отбиваться от фрицев весь день. Хорошо, что они укрылись за высоким металлическим забором из сетки, и под огнем наших бойцов немцы преодолеть его не смогли. Были беспомощны и немецкие бронетранспортеры.

Николай Савкин на меня обиделся, что я не оказал ему помощь другой частью бойцов в этом бою. Только когда стемнело и мы с бойцами пробрались к нему, немцев уже не было, они покинули поле боя. Видимо, немцы хотели всего лишь нас задержать на некоторое время, не давая продвинуться к центру города. В этом бою пропал один солдат в возрасте примерно 40 лет, и его поиски никаких результатов не дали. Бойцы сержанта Савкина сообщили, что он по национальности поляк, уроженец чуть ли не Львова или его окрестностей. Возможно, что этот солдат сбежал домой, дезертировал. Трудно сказать. На войне всякое может быть, на то она и война.

Следует сказать, что при бое во Львове к нам прибыл лейтенант (фамилию его я не запомнил) с батареей 120-мм минометов. Свою часть он не нашел и решил остаться воевать со мной. Конечно, мы приняли его с радостью. В батарее было четыре миномета с боекомплектом мин, и каждая мина весила, наверное, 16 килограммов. Бравый был лейтенант. Мы с ним не раз забирались на чердак высокого здания, и он оттуда корректировал стрельбу по противнику. Все-таки это было нам помощью. Чтобы его не обвинили в дезертирстве, лейтенант попросил дать ему справку, что он участвовал в боях по освобождению г. Львова. Такую справку я ему написал, подписал ее, и на нее поставили печать батальона.

В один из июльских дней (24 или 25 июля) в 500–700 метрах от нас появился наш танк «Т-34». Видимо, он нас не заметил, а мы тоже не смогли с ним связаться. Танк скрылся в лабиринте улиц города, и больше мы его не видели. Только через много лет я узнал историю этого танка и его экипажа. Танк был подбит, экипаж, за исключением механика-водителя, погиб. Всем им было присвоено звание Героев Советского Союза. Экипаж этого танка и считают первым вошедшим в город Львов, хотя первыми вошли в город мы с Цикановским со своими бойцами. Видимо, командир батальона Козиенко своевременно не доложил командиру бригады, что мы ворвались в г. Львов. Одно утешает, мы воевали не для истории и выполняли свой ратный долг, не обращая внимания, кто был первым, а кто вторым. В ходе этих боев лейтенант Оплеснин, командир взвода автоматчиков нашего батальона, по ночам несколько раз, переодевшись в гражданское, вместе с местным жителем — поляком, знающим немецкий язык, проникал в центр Львова. Несколько раз они натыкались на патрули, но все обходилось благополучно, помогало знание немецкого языка.