На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы.

Инстинкт солдата вовремя заставил его обернуться. Девушка позади него жестикулировала, показывая пальцем на его укрытие. Она застыла, увидев, что он смотрит на нее, и с беспечным видом удалилась.

«Вот же гадина! Сдала мою позицию!»

Его охватил гнев, холодный, отрезвляющий. Вот она какова, лояльность галактиан! Вдруг ему все стало понятно! Орена спровоцировала ссору, а эта завершала работу! Но раз она подавала сигналы Хэнку, тот должен был находиться где-то неподалеку. Тинкар решил покинуть свой наблюдательный пост и с трудом отполз в сторону. Мышцы затекли, плечо болело. Метрах в тридцати колыхнулся кустарник. И тогда, поставив все на кон, он вскочил, прыгнул, перевернулся в воздухе и, уже падая, выстрелил по фигуре, мелькнувшей среди ветвей. Потом тяжело встал и направился к кусту, держа карабин наготове. Хэнк лежал на земле. Тинкар перевернул его ногой. Пилот был мертв, пуля угодила ему прямо в лоб.

— Повезло, — громко произнес Тинкар. — Впрочем, у меня все равно еще оставалось три пули.

Ничего уже не опасаясь, он направился к тому месту, где, как ему казалось, давным-давно, с пару недель назад, упал Пеи, хотя часы показывали, что с начала боя прошло не более двух часов. Китайца он обнаружил довольно быстро: свернувшись калачиком, тот лежал на земле и стонал. Его оружие валялось в нескольких шагах. Тинкар опустил дуло карабина, немного поколебался, а затем яростным жестом выбросил патроны из патронника. Наклонившись, он осмотрел раненого: пуля пробила живот.

«Если его сейчас же не подберут, ему конец, — подумал он. — Жаль будет, хороший художник!»

Тинкар вернулся к двери. Вокруг трупа Хэнка толпилась группа галактиан. Он не увидел среди них ни Орены, ни Петерсена, только рыжая девушка из библиотеки застыла в нескольких метрах от него, бледная как смерть. Он схватил убитого за воротник и поволок тело за собой. Один из зрителей хотел вмешаться, но Тинкар бросил на него взгляд столь свирепый, что человек опустил голову и промолчал. Из последних сил он бросил труп к ногам девушки.

— Держи своего самца, — намеренно грубо процедил он. Она побледнела еще больше, если это было возможно.

— Теперь я знаю лояльность твоего народа!

Она уставилась на него сверкающими глазами, и, сам того не желая, он залюбовался на нее, думая:

«Она прекрасна, как пантера!»

— Вы донесете на меня? — спросила она.

— А что случится?

Она покачнулась и чуть дрогнувшим голосом ответила:

— Меня выбросят в космос.

— Племянницу текнора?

— Вы не знаете Тана!

Внезапно ему стало ее жаль.

— Я ничего не скажу. Своими жестами вы больше помогли мне, чем ему!

— Полагаю, вы ждете от меня признательности? Если раньше я вас презирала, то теперь ненавижу!

— Ха! Да нахчать я хотел…

Он развернулся на пятках и направился к выходу. У выхода его ждали Орена, Петерсен, несколько галактиан и прево́.

— Тинкар, это было великолепно! Вы прикончили их обоих. — Лицо химика сияло.

— Нет, только одного. Пеи ранен, но, если вы сейчас же не отправитесь за ним, он не выживет!

— Почему вы его не добили? — спросил прево́. — Обычай требует…

И тут Тинкар взорвался:

— Пусть вас унесут все дьяволы космоса, вас и ваши обычаи! Плевать мне на них, для меня они ничего не значат! Одна из ваших девок устраивает ссору, чтобы заставить меня сражаться сразу с двумя галактианами! Что ж, одного из них я убил, но не собираюсь убивать и второго! Кончайте его сами, если желаете, а меня оставьте в покое!

— Поосторожнее со словами, Тинкар, — прошипела Орена, глаза ее сверкали от ярости. — Я ничего не устраивала, и я не девка!

— Вот как! Почему же тогда ты вела себя как девка со мной и с другими? Ты пыталась убить меня руками Хэнка и Пеи!

— Я? Да я сама была готова вызвать их на дуэль, если б они тебя убили!

— Это правда, Тинкар, — вмешался в разговор Петерсен. — И я не думаю, что Орена как-то причастна к этой дуэли. Хэнк повсюду заявлял о том, что бросит тебе вызов и прикончит тебя или выбросит в космос как труса. Орена едва его знала. Вероятно, именно он и завел Пеи, который славный парень, но буквально пышет доисторической ревностью!

Тинкар вдруг ощутил неимоверную усталость.

— Как же мне все это опостылело. Я уже ни черта не понимаю ни в ваших чувствах, ни в ваших рассуждениях. Оставьте меня одного!

Он вернулся домой и тяжело опустился в кресло, истощенный нервным напряжением и потерей крови. Дверь, которую он забыл запереть, открылась, и вошла Орена. Он поднял на нее глаза и мрачным голосом спросил:

— Чего еще тебе нужно? Я же просил оставить меня в покое!

— Тебе нужен уход. Дай-ка осмотреть рану.

— Почему бы тебе не поухаживать за Пеи? Он нуждается в этом больше, чем я.

— Он в больнице. Есть надежда, что его спасут.

— Тем лучше!

— Почему ты его пощадил, Тинкар? Сам он, если бы мог, прикончил бы тебя без малейших раздумий, а ведь он инженер, тогда как ты — солдат.

Тинкар печально усмехнулся: