На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы.

Затрещал закрепленный над кушеткой интерфон, затем раздался голос Купера:

— Внимание, отсчет пошел!.. Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один…

Он ощутил легкий укол и потерял сознание.

В себя он пришел спустя минуту: найти эффективное снотворное, действие которого длилось бы ровно тридцать секунд, те самые тридцать секунд, которые и продолжался «прыжок», они так и не смогли. Расстояние, преодолеваемое за это время вне космоса, было пропорционально отнюдь не длительности полета, всегда равного тридцати секундам, но прилагаемой энергии. И дополнительные тридцать секунд, прошедшие между концом «прыжка» и пробуждением экипажа, едва не стали — даже несмотря на наличие автопилотов — фатальными для экипажа «Ориона», когда во время звездной экспедиции № 3 какой-то метеорит пробил обшивку корабля.

Он поднялся на ноги и направился в командную рубку. Уже находившийся там Купер по интерфону отдавал распоряжения состоявшему из восьми человек экипажу. Затем пришла Ирэн. Григорий Ергушов, как обычно, задерживался. Снотворное вызывало у него сильнейшую мигрень, в результате чего Колехайнену каждый раз приходилось устраивать ему сеанс электроцеребротерапии.

Купер указал на экран:

— Вот. Мы уже менее чем в миллионе километров. У Григория, этого старого варвара, со счетом все в порядке!

На экране, увеличенная благодаря аппаратуре, вырисовывалась некая планета, пятая по счету от солнца. Зеленая, закрытая облаками, с большими пятнами потемнее или же, наоборот, посветлее, она напоминала Землю. Отчетливо были видны два спутника.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — проговорила Ирэн, — но ведь никогда прежде…

— … мы не видели ничего столь похожего внешне на наш собственный мир? Да, так и есть. И у меня уже имеются первые спектроскопические результаты: кислород, азот, водяной пар… Похоже, мы наконец-то нашли то, что искали.

— Наши теоретики, как всегда, оказались правы, — пророкотал чей-то басистый голос. Сопровождаемый щуплым финном, в командную рубку вошел Григорий Ергушов.

— Но есть ли на этой планете жизнь, — заметил Купер, — нам пока неизвестно.

— Скорее всего, есть, Купер, — возразил Ривьер. — Свободный кислород — верный ее признак, по крайней мере жизни растительной. Да и взгляните туда, на спектральные линии — в них определенно присутствует хлорофилл!

— Стало быть, планета пригодна для жизни…

— Да, здесь есть жизнь! Вы только подумайте: жизнь! Пусть и чисто растительная! Какое чудо! Но насколько эта планета подходит нам, я пока что не знаю. Некоторые формы растительной жизни скорее даже опасны, например, бактерии. Не говоря уже о вирусах! В общем, одно из двух: либо жизнь здесь, по своей химической основе, значительно отличается от нашей, и в этом случае местные бактерии, и даже вирусы, не несут нам серьезной опасности, хотя, если мы пожелаем ее, эту планету, колонизировать, то будем вынуждены полностью изменить здесь экологию, либо же, что кажется более вероятным, учитывая наличие хлорофилла или его ближайшего эквивалента, жизнь здесь аналогична нашей, и тогда нам нужно остерегаться болезней!

— Но панвакцина, которая имеется у всех нас…

— Эффективна против земных заболеваний, Ирэн, — подал голос Колехайнен, — но не факт, что и против здешних! Довольно будет малейшего базового психохимического различия, достаточно слабого для того, чтобы мы оставались возможной жертвой, и достаточно сильного для того, чтобы нашего иммунитета не хватило!

— Но к чему спорить впустую? — вопросил Купер. — Приземляемся!

Звездолет мягко опустился на поляну, на некотором отдалении от реки, примерно на 45-ом градусе северной широты. И тотчас же начались многочисленные анализы, провести которые они уже перестали и надеяться: вычисления процентного содержания воздуха в кислороде, азоте, углекислом газе, инертных газах, пыли и бактериях. Внезапно выскочивший из корпуса судна зонд погрузился в гумус, забирая образцы. Воздух на планете был пригодным для дыхания, хотя, быть может, и немного бедноватым на кислород; бактерии, в подавляющем своем большинстве, знакомыми: все указывало на то, что панвакцина окажется эффективной. Выйдя в спасиандре[15], Ривьер вернулся с кое-какими образчиками растений, которые по своему химическому составу, похоже, мало чем отличались от растений земных.

Ирэн и Григорий тем временем определили физические константы: гравитационная постоянная оказалась на 99% идентичной гравитационной постоянной Земли, атмосферное давление — чуть более сильным, температура и влажность — вполне терпимыми. Грунт если и был радиоактивным, то в крайне незначительной степени.