На боевом курсе

- Теперь многое прощается, Коля. А наперед, заказываю, воздержись до срока землей - то меня засыпать, - только и сказал.

Само собой, тут же написал родным большое и обстоятельное письмо: дескать, произошло недоразумение, и хотя меня действительно подбили, но я жив и еще повоюю

Отец у меня грамотный был, а мать малограмотная. Как потом рассказывали, принес им деревенский почтальон мой треугольник - отец сразу убедился, что почерк сына. Успокоился. А мать нив какую не верит, думает - подделка: товарищи, твердит, постарались.

Я вслед второй треугольнику, третий. Залечил таки - ее скорбящее сердце.

Мы не раз слышали и читали, как отважные железнодорожники растаскивали горящие вагоны и спасали оружие, боеприпасы, народное добро. Мы знаем о героизме машинистов, выводящих целые составы с горящих станций или проводящих свои поезда через горящую станцию. Но история, о которой я хочу рассказать, редкая, если не единственная.

Наш полк работал с полевой площадки близ большого украинского села Иван-город. Меня вызвал майор Родякин и дал поручение срочно доставить к командиру соседней части в Христиновку одного штабного работника.

Христиновка - крупная железнодорожная станция. Прилетели туда. Штабник понес пакет. Пока он ходил, я разговорился с техниками местного полка. Они-то и рассказали мне об удивительном событии.

Дня за два-три до этого эшелон открытых платформ с самолетами И-16 пришел к ним на станцию. У самолетов были отстыкованы крылья, за фюзеляж машины прочно прикреплялись к платформе. Стояли они моторами назад по ходу поезда. Вскоре по прибытию эшелона группа немецких самолетов начала бомбить станцию. Загорелись вагоны соседних эшелонов. Техники, сопровождавшие эшелоны, решили спасти боевые машины. А как спасти? Вот тут-то и сработала русская смекалка. Запустили несколько моторов и на полных оборотах стронули ( самое трудное стронуть с места), а затем и вывели весь эшелон за пределы горящей станции.

Мы гордились подвигом техников. А потом он остался как то втуне, его забыли. Но ведь хорошо известно - не все подвиги задокументированы. Тешу себя надеждой, что, может быть прочитав мою книгу, откликнется кто-то из тех, кто собственными глазами видел это событие. Люди, спасшие несколько десятков самолетов, - это конечно тоже герои. Их подвиг должна знать вся страна.

Однако вернемся к боевой работе. Летчиков, оставшихся без самолетов, во многих полках называли "безлошадными". Таковых с каждым днем становилось все больше и у нас. Мы ходили дежурными по аэродрому. Выпускали группы на задание, принимали их. Выпускать всегда проще. Принимать - сложнее: количество взлетов друзей часто превышало число посадок...

Как-то я дежурил по аэродрому. Вдруг садится незнакомый самолетик. Летчики еще, помню, заспорили6 что это за машина такая? Одним кажется Р-5. Другие склоняются к утверждению, что У-2. Одни ошиблись, и другие не угадали. Оказалось польский самолет PZL. Прилетел на нем заместитель командира дивизии подполковник Кулдин.

Минут через пятнадцать меня вызывает майор Родякин. Вижу командир полка и подполковник чем-то сильно озабочены.

- Положение тяжелое, лейтенант Пстыго, - начал Родякин. - Мы вынуждены отойти в тыл. Но имеем на то права без разрешения командира дивизии. Даже его заместитель сейчас выручить не может.

- Ну да, - смеется Кулдин. - Вы улетите, а я ищи ветра в поле. - И уже всерьез: - Надо отвезти мою записку командиру дивизии. Ты, лейтенант, летать умеешь?

- Он хороший летчик, не сомневайся, говорит Родякин, и вместе мы идем к незнакомому самолету.

- Товарищ подполковник, такую машину впервые вижу, - замечаю я, теперь уже поняв, что записку доставлять придется на этом аппарате, а летные законы запрещают летать таким образом.

- Невелика беда.

- Да как же я на ней полечу?

Кулдин удивленно посмотрел на Родякина:

- А ты говорил, что хороший летчик. Какой он к черту летчик! Тут же и напугался.

- Никак нет! - опомнился я - Вы мне только покажите, что куда на этом самолете.

- Это другой разговор. Полезай в кабину!

Забрался я в кабину. Подполковник за несколько минут кое-что объяснил мне и сказал:

- Обучен, если смекалистый!..

Вырулил я, взлетел. Минут сорок был в воздухе. Пришел на заданный аэродром.

Произвел посадку. Командир дивизии принял записку, написал ответ, и я вернулся.

- Учти лейтенант многое на войне придется делать впервые, - заметил мне Кулдин, и я не раз вспоминал потом эти слова заместителя командира дивизии. Они были пророческими.

Наш полк стоял на аэродроме под Борисполем. Мы летали бомбить войска противника западнее и юго-западнее Киева. И вот как-то на нас навалилась большая группа Ме-109. Немцам удалось подбить два наших самолета. Группа рассыпалась. Вижу, остался один. Что делать? Я уже знал как атакуют Ме-109. Впереди Киев. Решаю снизится до предельно низкой высоты и с маневрированием уйти от преследования.

Несутся крыши старинного города где-то уже выше моей машины, а я все прижимаю и прижимаю ее к земле. Оторвался все-таки от "мессеров".

- Как ты уцелел, как ушел от "мессеров"? - спрашивали потом ребята.