На что способна умница

Он был ровесником Мэй или чуть помладше. И она едва не подскочила от удивления, обнаружив, что это не мальчишка, а девчонка. Коренастая, с коротко стриженными каштановыми волосами, в брюках, куртке и мальчуковой кепке. Девчонка тоже была вооружена тростью, как и остальные женщины, приготовившиеся к столкновению с полицией. По телу Мэй пробежала дрожь: вокруг нее назревало что-то волнующее. Она и раньше слышала, как суфражисток называют «бесполыми» и «мужеподобными» — эти оскорбления были обычным делом, их бросали даже ее матери. Они и предназначались для того, чтобы побольнее задеть и оскорбить. А эта девчонка на самом деле была «мужеподобной».

Мало кто из подруг Мэй пользовался словом «эротика», девочкам из среднего класса вообще не полагалось иметь хоть какое-нибудь представление о сексе. Но Мэй в возрасте двенадцати лет дали подробные объяснения с помощью «Семейной медицинской энциклопедии». Однако эротизм был для нее сравнительно новым понятием, и он приводил ее в восторг. В свои пятнадцать лет Мэй находила эротику там, где никак не ожидала ее увидеть. Тысячи женщин идут маршем по Стрэнду, потрясая плакатами и распевая суфражистские песни, — это эротично. Поэзия эротична, по крайней мере хорошая, с ее силой, ритмом и красотой. Затылки девочек в школе, с их длинными блестящими волосами и лентами. Вот и от характерного для кокни выговора девчонки в кепке у Мэй по спине побежали мурашки. Это было словно знакомство. Как узнавание. «Я знаю тебя», — думала Мэй. — «Я знаю тебя».

Девчонка отвернулась к женщине, рядом с которой стояла. Внезапно испугавшись, что потеряет ее навсегда, Мэй спросила:

— Ты ведь не будешь драться с полицейскими? Тебя не арестуют?

— Не-а, — отозвалась та. — Палка только чтобы защищаться. А то с женщинами они лютуют, эти полицейские. Но мы наготове. — Она небрежно похлопала себя тростью по ноге и добавила: — По субботам у нас уроки самообороны в Виктория-парке.

Даже в физическом насилии ощущалось что-то эротическое, хоть Мэй и считала себя пацифисткой. Для того чтобы усматривать в чем-либо эротику, незачем относиться к этому явлению одобрительно.

— Как думаешь, мисс Панкхёрст здесь? — спросила Мэй.

Девчонка кивнула.

— Скорее всего. Только тайно, — со знанием дела добавила она.

Тут наконец газовые лампы начали гаснуть. Вокруг зашикали, призывая к тишине. Мэй ожидала услышать давно знакомые доводы и обличения. Но из-за занавеса на возвышении раздалось: «Друзья и товарищи!», — и в толпе сразу поднялся гул.

Девчонка воскликнула:

— Она! Это она! — На лице отразился восторг.

— Мама, это мисс Панкхёрст! — сказала Мэй, и женщина, стоявшая за ними, оборвала ее: «Тс-с!»

— Мне хотели помешать обратиться к вам… — продолжал голос.

Мэй взволнованно подалась вперед и вдруг услышала за спиной шум. В дверь забарабанили кулаками, раздались голоса:

— Именем закона, откройте!

— Полиция! — возликовала девчонка. — Но их не пустят — смотри!

Она была права: те, кто стоял ближе к двери, навалились на нее, тяжестью своих тел преграждая доступ полицейским. Толпа радовалась:

— Так их!

— Не пускайте!

— Пусть она говорит!

— Но я сегодня здесь для того, чтобы сказать вам… — Мисс Панкхёрст повысила голос, перекрывая гул толпы.

Внезапно возникла какая-то суматоха. Мэй затаила дыхание. В тусклом свете было плохо видно, но она разглядела, что на возвышение взбираются двое или трое мужчин и направляются к занавесу. Из зала закричали:

— Мисс Панкхёрст! Мисс Панкхёрст, полиция!

— Филеры! Легавые в штатском! — крикнула девчонка в кепке возбужденно и зло. — Крысы вонючие! Да что они себе думают?

Из-за занавеса появилась мисс Панкхёрст. Она оказалась моложе, чем ожидала Мэй, с длинным, некрасивым, довольно меланхоличным лицом. Ведь всего неделю назад она голодала, вспомнила Мэй. Филеры бросились к ней. В зале закричали:

— Прыгайте!

— Прыгайте!

— Мисс Панкхёрст, прыгайте!

Мисс Панкхёрст прыгнула — со сцены в зал, где толпа подхватила ее. Женщины разразились криками. Полицейские кинулись за ней в толпу. Они начали проталкиваться между обступивших их женщин, но те толкались в ответ. Мисс Панкхёрст несла толпа — или уже не ее? Да, другую женщину в ее шляпке. А куда делась она сама? Мэй озадачилась и развеселилась. Полицейские пробивали себе дорогу в толпе воинствующих суфражисток, которые азартно давали им сдачи кулаками, тростями и кусками веревки с толстыми узлами: Мэй знала, что это самодельное оружие называется «субботний вечер».

Мама схватила ее за руку.

— С тобой все хорошо? — задыхаясь, спросила она.

Мэй кивнула.

— Так здорово! — заявила она, но миссис Торнтон, похоже, была иного мнения.