На чужой территории

В приемную ворвались Маккормик, Рубинштейн и еще несколько ребят. Те, что помоложе, сразу обступили Шварца и прикрыли собой Эрику, Маккормик, обнажив «ствол» и подняв его дулом вверх на уровне глаз, встал впереди своих парней. Рубин вальяжно, несмотря на то, что запыхался от бега по лестницам, тоже встал впереди.

— Проблемы? — спросил Лев.

— Эти индейцы выкинули из окна Фила, Эллис подтвердит. Но они хотят увести ее с собой, а вот тогда она уже ничего не сможет подтвердить, — сквозь зубы проговорил Алекс.

— Тогда не отдаем девочку?

— Не имеете права!

— Рот закрой, баран! Документики кому показывали?

— Я их не видел.

— Вот документы! Вот значки агентов!

— Типичная липа! Дай-ка сюда!

— Да вы чё, блин, совсем поохренели! Мы — федеральные агенты!

— Да мы таких агентов на... мотали!

— А ну тихо! — Майкл уже понял, что этот раунд он проиграл и что Шварц специально накаляет обстановку, для того чтобы ситуация вышла из-под контроля. Если прольется кровь, вся вина ляжет на ФБР, спишут на непрофессиональные действия агентов. И самое поганое, что ничего сделать нельзя, у долбанной демократической Америки такие вот либеральные законы.

— Тихо! Мы уходим! Девочка ваша нам не нужна, трахайте ее сами. Все, выходим, пошли!

— Президент, что, так и отпустим?

— Пусть идут! Лев, пресса внизу?

— У подъезда.

— Все! Пусть идут!

Родригес вошел в кабинет Шварца, когда там уже все собрались, ожидая его. Алекс поднялся со своего кресла и встретил Родригеса дружеским рукопожатием. Тот прошел на его место и сел во главе стола. Алекс пододвинул кресло от стены и сел рядом.

— Начнем. — Хорхе обвел всех взглядом. — Я вижу, все свои. — За столом сидели и Баффет, и Хандкарян, и Эрика, и еще несколько человек, каждый из которых «стоил» никак не меньше этой троицы.

— «Они» убили Фила. — Эрика с трудом сдержала себя, чтобы вновь, уже в сотый раз за последние два дня, не зарыдать.

— Какая у них версия? — Хорхе поднял руку, достал из кармана глушилку и поставил ее на стол. — Теперь можно.

— Что Фил — советский агент и снял информацию с «Дженерал дайнэмикс» для «БМВ».

— Мне не нужно повторять то, о чем говорят все новостные агентства.

— А это и есть их версия. И еще, они обвинили Алекса в том, что он бывший нацистский преступник.

— И все? А зачем они хотели увезти секретаршу Фила?

— Фил успел ей крикнуть, что он ни в чем не виноват.

— Это так? Фил не проговорился?

— «Они» заглушили внутреннюю запись, поэтому мы пока не знаем, о чем они говорили.

— Запись сохранили?

— Да, конечно.

— Давай сюда. — Хорхе открыл свой дипломат.

— Сейчас принесут. — Алекс пошел к выходу.

— Алекс, почему запись не у тебя в кармане? Ты понимаешь, какая это улика?

— Там просто шум...

— Ладно. Мы попробуем понять, что скрывается за этим шумом. Когда похороны?

— Мы тебя ждали.

— Понял. Что с его семьей?

— Трое детей, жена-домохозяйка. Я обо всем распорядился...

— Я знаю. Охрану поставили? Дети учатся? Кто доставляет продукты? Что думает местная мафия и копы? Кто чинит водопровод? Кто приносит почту?

— Там Маккормик, он все сделает как надо.

— Стало быть, похороны завтра? Дальше. Про биржевой кризис уже поговорили до меня?

— Да.

— Кстати, Эрика, спасибо тебе, ты среагировала, как боксер. Всех одним ударом в нокаут. Я не ждал, что векселя международного афериста Хорхе Родригеса так востребованы на нью-йоркской фондовой бирже. — В глазах Родригеса мелькнула озорная искра. — Только не рано ли мы Америку рушим?

— Устоит, — задумчиво произнес Хандкарян.

— Самвел, ну а ты, старый лис, сколько денег сделал?

— Если бы не Эрика, все бы потерял. И Баффет также.

— Вам-то она маякнула, а мне, старому больному человеку, пришлось самому выгребаться, — дребезжащим голосом произнес Самуил Шнеерсон, один из наиболее мощных финансовых тузов, перед которым даже хитромудрый Хан всегда готов снять шляпу. — Ты, девочка, в следующий раз, когда надумаешь перебить все горшки в этой лавке, заранее подскажи мне, старому еврею, а то у меня уже не те годы, бегать за вами наперегонки.

— У меня, Шмуль, не было времени на размышления, я и так все делала над неостывшим телом своего друга...

— Прости меня, дочка... не подумав, сказал.

— Подытожим? Значит, так. Эрика скинула все свои пакеты и взяла наши векселя. Теперь ее пакет стоит около миллиарда. Когда векселя кончились, а цены на них продолжали расти, я сунул на торги еще на два арбуза векселей, и рынок их проглотил! Более того, на рынке ждут еще наших векселей. Настало время накачать рынок бумагой, перевести деньги в золото и европейские бумага, и давать деру — доллар этого не вынесет. Мои аналитики прогнозируют его падение на тридцать семь-тридцать восемь с четвертью процентов.

— Сорок, как минимум, — ворчливо произнес Хан.

— А максимум?

— До пятидесяти.

— То есть вслед за нашими деньгами в Европу, СНГ и в Южную Америку пойдут и деньги американских промышленников. Чем ответим?

— В Лондоне, Франкфурте и в Рио нужно вздувать цены на все индексы. Сейчас и не угадаешь, во что они будут вкладываться.

— Золото?

— Золото сейчас наверху. В него только Родригес может вкладываться.