На чужой войне

Яррол сбросил с себя мешавший бронежилет, шлем и, дождавшись новой огневой поддержки товарищей, быстро забрался внутрь и закрыл крышку.

– Ну что там, все работает?

– Вроде да.

– Как с боеприпасами?

– Полный порядок, командир. Кажется, его подстрелили еще в самом начале. Он не успел израсходовать и десяти процентов.

– Хорошо… Лерн Барг, как слышите?

– Слышу нормально… Вы уже добрались до «гоплита»?

– Да. Мы готовы.

– Мы тоже.

– Тогда начинаем. Яррол, пошел!

«Гоплит», тяжело перевалившись со спины на на живот, начал вставать. Джерри еще плотнее вжался в землю, ибо миротворцы, уже ни на что не обращая внимания, открыли просто бешеную стрельбу по ставшему вражеским «гоплиту».

Несколько срикошетивших пуль все же больно ударили по спине и обожгли обе ноги. Автодоктор тут же впрыснул очередную дозу обезболивающего, и Джерри так и не понял: ранили его серьезно, или все же арахноткань выдержала и он обойдется лишь обширными синяками.

Через десять секунд это стало уже не важно. Тяжелый пехотинец открыл шквальный огонь по позициям противника. Сзади раздался громогласный рев мятежников, почувствовавших такую силищу на своей стороне и бросившихся в атаку.

«Гоплит» перевел огонь на своих собратьев, завязав с ними неравную дуэль, отвлекая их внимание от «лесников», прущих напролом к своему предводителю. Потери они несли кошмарные, миротворцы попытались закрыть образовавшуюся брешь, но спохватились слишком поздно. Две группы мятежников воссоединились и через этот же коридор стали отступать.

Недалеко приземлились два шаттла, выгружая две сотни солдат и новых «гоплитов». Но к этому времени «лесников» собралось достаточно, чтобы связать и эти силы боями и дать своему вождю отступить. Вскоре эта группа разбилась на еще более мелкие, и миротворцам уже не было никакого смысла бегать за ними по лесу: они не могли вычислить, в какой группе находится предводитель мятежников.

15

Командующий экспедиционным корпусом генерал Вуцкерн прибыл на место боев через полчаса после окончания стрельбы. За это время успели рассортировать убитых – они лежали в ряд на примятой траве. Пленные сепаратисты, те, кто не смог уйти из-за ранений или прикрывал отход основной группы, оказались в руках миротворцев. Они стояли на коленях со связанными за спиной руками.

Потрепанные в бою миротворцы при виде столь высокопоставленного начальника встали по стойке «смирно», даже тяжело раненные.

Генерал, отличавшийся буйным нравом, что не редкость среди миротворцев из норби и даже горсу, бесновался, кричал на своих подчиненных, кого-то даже тряс за плечи, брызгая слюной в лицо. Сейчас ничто не напоминало в нем надменного офицера, он покраснел, а идеально уложенная прическа, символ знатности, растрепалась.

– Упустили, ублюдки! Как вы это могли допустить?! Я не понимаю!.. Он же был у вас в руках, стоило только сжать пальцы – и вот он где! – продолжал кричать генерал, потрясая в воздухе сжатым кулаком. – И этой долбаной войне конец!

Никто в строю даже не шелохнулся, не говоря уже о том, чтобы что-то объяснить генералу, – себе дороже.

Генерал подскочил к ряду пленных и схватил одного из них – по виду командира, – за волосы, резко подняв его голову. Одновременно с этим он достал из кобуры пистолет.

– Куда он направился?! Отвечай, падаль, или я вышибу тебе мозги!

Пленник лишь злобно зашипел, показывая, что не скажет ничего… «А может, просто от боли, – подумал стоявший во втором ряду Корглен, – или от ненависти, или просто ничего не знает».

Генерал, как и обещал, вышиб пленнику мозги. Потом схватил другого, повторил вопрос, но с тем же результатом. Так повторилось десять раз, и на землю повалилось десять трупов.

«Точно ничего не знают», – утвердился в мысли Корглен. Он уже начал догадываться, чем это им всем грозит.

«По меньшей мере штрафным отделением, – вздрогнув, подумал Корглен. – А если генерал совсем не в духе, то может и десятрицию провести».

Корглен быстро посчитал свое место в общем ряду и облегченно выдохнул. Он стоял двенадцатым…

Но ни того ни другого генерал сразу делать не стал. Оставив в покое пленников, он повернулся к своей свите.

– Полковник Чаг, – позвал генерал, сразу успокоившись и проведя окровавленной ладонью по волосам, восстанавливая хоть какое-то подобие прежней укладки.

– Да, мой генерал…

– Вы должны поймать этого государственного преступника.

– Так точно, мой генерал!

– Не торопись… У вас есть месяц. Я уже доложил императору о поимке. Потому сами понимаете, чем грозит мне подобная поспешность. Но перед тем как император накажет меня, я успею устроить неприятности вам всем.

– Д-да, сэр.

– Но месяц у вас есть.

– Так точно, мой генерал! Государственный преступник будет пойман живым или мертвым, сэр!

– Лучше бы живым, но и мертвым неплохо…

Корглену стало не по себе. Из-за поспешности генерала штрафное подразделение станет для солдат чудесным избавлением от гнева императора.

«Офицеров просто убьют – подумал он, – а вот нас…»