На чужой войне

Четверо бригантов добивали парочку, полагаю, рыцарь- оруженосец, когда из складки местности выскочили мы. Быстрый взгляд на условно наших: тот, что имел лучшую броню-которая от топора, тем не менее, не особо помогла- уже отходил в мир иной, так как с дырками такого сечения в грудине долго не живут; а вот второй, одетый в простую кольчужку, хоть и истекал кровью из многочисленных порезов, отчаянно махал мечом из последних сил: то ли желая отомстить за смерть господина, то ли в надежде на помощь. В любом случае, без посторонней помощи у этого молодого человека было очень сомнительное будущее- слишком неравны силы- и у его противников могло бы всё получиться, но наше появление кардинально изменило ситуацию на поле боя.

Чтобы быстрее было драпать- назовём вещи прямо- мы ещё ранее избавились от щитов, оставив лишь по мечу и кинжалу, но и этого врагам хватило: самым первым умер (а без головы трудно жить) наседавший справа на нашего возможного союзника- и ближайший ко мне. Нет, он и развернуться успел, но это ему мало помогло- свистнул на нереальной для него скорости меч, и голова запрыгала по камням. Предсмертный предостерегающий выкрик, исторгнутый уже умертвлёным мною бригантом, заставил его товарищей почти синхронно повернуться в сторону новой угрозы, подарив молодому парню шанс. А я уже подлетел к следующему, и пользуясь своими новыми возможностями- ох, и буду завтра болеть- отбил неловкий тычок топором в мою сторону, и пинком в щит опрокинул противника.

Оставив недобитка на Марка, рванул дальше, и вот тут пришлось повозиться-грамотный попался: пинок в щит провалился- тот вовремя повернул его под углом, потому бриганта лишь откинуло, удар мечом отколол боковину деревянного щита- благо он не обшит железом- но противника не достал. Однако, расколотым щитом стало неудобно защищаться, и оппонент рискнул перейти в атаку, целя кончиком копья в голову. Мееедленно…

Соответственно, промахнулся- я же не дурак мишень изображать. Ну, а так как здесь не спорт, перерубил ему копьё вместе с держащей её рукой. Вижу мужик в шоке- побелел весь, так может и инсульт схватить- надо бы помочь. Ну, и помог- теперь его уже рука не беспокоит, да и другие хвори- тоже. Какие могут быть болезни, ежели для тебя всё в прошлом? И сама жизнь- тоже…

Пока я разбирался с этим, шибко шустрым, Марк забил упавшего, и мы втроём обрушились на последнего, оставшегося в живых, супротивника, опустив, таким образом, его шансы на жизнь до нуля. Тот пытался их поднять- громко, прямо истерично созывая на помощь подельников по своему нелёгкому ремеслу, но те попросту не успели- слишком быстро он закончился. Проделали в нём несколько не совсем аккуратных дырок, способных при неоказании своевременной медицинской помощи привести к летальному исходу; чем мы, естественно, не стали заморачиваться, и бросили того на скорую помощь, спешащую сюда с криками и матом, а сами рванули прочь с этой, ставшей для всех нас роковой, горочки…

Уходили сначала лесами, потом- по дороге. Ещё будучи на горушке, оглянулся окрест с мыслью- куда бежать?- но выбора особого не заметил: сзади прочие неудачники сегодняшнего дня прорывались сквозь безжалостных бригантов, а там, где находился наш лагерь- уже поднимался к небу подозрительный серый дым. Потому, только вниз, и далее-обратной дорогой на Лион.

После спуска, уже в лесу, перевязали раненого, несмотря на большую кровопотерю из последних сил державшемуся за нашу маленькую компанию. Я это оценил, и скомандовал привал. Отдохнули, заодно познакомились- молодой парень действительно оказался оруженосцем, в только что прошедшей битве потерявшем своего господина. Поскольку это не Япония, то шевалье Арман д’Апинак (таким имечком родители его наградили), не знавший, что в этом случае он просто обязан вспороть себе живот специальным ножиком, помолился за душу господина, и…жить-то как-то надо, а потому попросился в наш отряд. Будучи происхождением из небогатых дворян, живущих лишь службой сеньору, в оруженосцы сына которого он так неудачно пристроился, после гибели последнего не питал иллюзий в отношении к нему со стороны окружающих при возвращении домой. Господин умер, а у него лишь царапина- так, или примерно так, скажут, или, как минимум, подумают- а это уже клеймо, от которого и за всю жизнь можно не отмыться. Что же, человек вроде не трус- бился возле тела господина до последнего, там бы, скорее всего, и прилёг бы навеки, кабы не мы- отчего бы такого бойца и не взять.

Ближе к городу редкие ручейки беглецов превратились в полноценную реку. Они всё ползли и ползли, ободранные и голодные, в большинстве своём без оружия и коней, многие- ранены. Уходившие под звуки фанфар, вернулись под скорбный плач стоявших по обочинам женщин.