На чужом месте

"Я полагаю, что надежда есть и немалая, - сказал Гале по-русски израильский врач, закончив изучение снимков позвоночника Егора. - И где же это вас, мой милый, угораздило так странно сломать позвоночник, при вашей-то мускулатуре? При любой аварии спортсмен вашего класса просто должен был успеть сгруппироваться, а не подставлять хребет таким опасным образом. Такое чувство, что вы намеренно его выставили. Или что вам кто-то помешал включить мышцы. Впрочем, - добавил он, вглядевшись в каменное лицо атлета, - меня обстоятельства не касаются. Ваш друг мистер Фридман нам заплатил за ваше лечение. За пару месяцев мы вас поставим на ноги. Вы еще будете вашу жену носить на руках, Егор." Галя пристально посмотрела на озадаченного парня и наклонилась поцеловать его. "Ты так привыкла к нашей легенде, что играешь и наедине? - неуверенно обнял он девушку за талию. А как же Борис?" "Я ему всг объясню, - тихо сказала она. - Он не Драбин. Он добрый. Он меня поймгт, Егорушка... У нас будут дети... Я так мечтала иметь мальчикагимнаста от тебя... Я буду тебе каждый вечер танцевать, пока ты к мне не подбежишь." Борис тихо отошгл от двери и машинально положил приготовленный Гале букет на стол. "Опять у меня уводят девушку, - шепнул он Валерию. - Прямо рок какой-то." "Полезный рок. Женим тебя на еврейке. Гойки - для гоев! Моя Маечка хоть на четверть еврейка." "Да вы - просто расист, адони, - уже весело и громко смеялся Борис, поднимая букет и входя в палату. - Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, -пропел он. - Легенда отныне объявляется явью, - объявил он. - Галя и Егор, Егор и Галя. Вы оба молоды и прекрасны. У вас давняя любовь и не мне, старику, в нег влезать. Будьте счастливы."

***

Институт прикладной морфологии фауны, всегда считался в Ленотделе МГБ объектом пятой категории. Сегодня, после бурных событий минувшей недели и особого интереса НАТО к махолгту, он был переведгн в первую. Полковник Доренко лично руководил опечатыванием сейфов с оригиналами переданных промышленности чертежей и помещений для пилотных образцов махолгта и УдельфинаФ.

Помещение Первого отдела, занимавшего целый этаж института, было временно превращено в филиал МГБ. Здесь Владимир Кузьмич вгл допросы всех, кто мог иметь отношение к деятельности и исчезновению Драбина-Дроби-нского со своей очаровательной секретаршей и вроде бы далгкого от махолгта искалеченного атлета. Доренко понимал, что это его последний шанс найти сбежавших врагов и сохранить свою шкуру.

Несчастного Дубовика, арестовали прямо в его жалком сыром подвале, когда он, меньше всего думал об исчезнувших Драбине и Галочке. По своему обыкновению, он весь был в заботах об усовершенствовании уже готовой Уподводной невидимки".

На вкрадчивые вопросы Владимира Кузьмича он вообще не мог отвечать: уже после первого удара по лицу в машине, направляющейся в Большой дом на Литейном, Виктор Семгнович потерял дар речи и мог только заикаться. Он знаком попросил бумагу и карандаш и написал своим детским крупным почерком: "Я понятия не имел, что Драбин не Драбин и что он украдет мой махолгт. Но я готов сделать всг на что я способен... без речи для моей любимой Родины. Располагайте мною!" "Я тебя, скотина ты учгная, так расположу так, что ты будешь мне здесь скороговорками стихи читать! прорычал старший майор МГБ Бензонов. Цыганоподобный верзила, естественно, и не подозревал об ивритском происхождении своей фамилии.

Тот же непостижимый шутник некогда назвал младенца почему-то Хуцпаном Максимовичем. Сам майор искренне считал себя менгрелом, как и великий кормчий Лаврентий Павлович. - Говори, где ты снюхался с жидюгой? Почему он тебя сразу пригрел, как только появился? Ага, потому, что ты полезный советской науке подвижник! А он только и думал о советской науке и нашей мощи? И где он сейчас демонстрирует твои изобретения? Кому он сейчас докладывает наш советский махолгт? Не знаешь? А сейчас? Не мычи, очкарик, говори! Видишь это кресло? Ты предложил нам располагать тобой? Видишь товарища капитана? Он тебя расположит в этом свогм кресле и всю ночь будет лечить от заикания и амнезии!.."

Пухин держался достойно, анализировал вместе со следователем конверсию Драбина, высказывал дельные предположения, в том числе, кстати, и версию, очень близкую к истине. Поэтому его пока не мучили, обращались бережно и даже пообещали сразу же устроить в шаражку, которая формировалась, как обычно, из бывших сотрудников института, принимавших участие в разработке махолгта.