Читаем На чужом месте полностью

"Безмерно рад вас снова слышать, любезнейший Лев Андреевич, подделываясь под собеседника, самозабвенно кривлялся Доренко. - Тем более в преддверьи нашей скорой встречи в очень вам знакомом кабинете. Я тут задумал устроить у меня вечер встречи моих друзей, десятилетний юбилей нашей насильственной разлуки. И всем вместе конечно же полюбоваться на загар несравненной Галины Вадимовны, осуществив тем самым нашу с несчастным Глушковым мечту, чтобы она и нам станцевала, как перед Егором Раковым. Чем мы хуже? И его мы, конечно же, намерены пригласить. И даже этого бесцеремонного вашего друга Арона Хаймовича Фридмана, который тогда так таинственно увгл вас всех у нас из-под носа. А вас мне прямо не терпится пожурить за беспардонную ложь. И как же вам не стыдно: такой старый и солидный, а наврал, что в этом Израиле сто миллионов. А навязанные нам палестинцы тотчас опровергли вашу беспардонную ложь. Оказывается, всей-то вашей наглой жидовни, на самом деле - пол-Ленинграда. Но, как говаривал как-то мой лучший друг, без пяти минут оскоплгнный и ныне потенциально покойный профессор Лев Андреевич Пухин, ближе к делу. И - к телу, а то и к телам. Я имею в виду, между прочим, не только несколько постаревшую Галочку, но и очень привлекательную, тем более уже поротую как-то жену Бориса Абрамовича Дробинского. А то и кое-что еще поинтереснее, о чгм я вас порадую ниже. Пока же имейте в виду, что мы прежде всего проучим ваш наглый Израиль. Палестинцы чуть с ума не сошли от радости, когда мы стали формировать из них полумиллионный экспедиционный корпус. Их танковые дивизии уже почти на марше, как говорится, прогревают двигатели. Вас же с близнецами, калеку с его Галочкой и особенно всесильного некогда Фридмана десятки тысяч бойцов СМЕРШа будут искать и найдут непременно. Если же Фридман попытается укрыть вас в Петрограде у князя Мухина, то мы его найдгм и там, тем более, что княгиня - женщина века. Вот она-то и будет украшением нашего вечера воспоминаний. За вашу же милую жену вы можете не волноваться. Она нам не интересна - пристрелим как старую клячу. Так что вы будете холостяковать у нас на вечеринке. Поскольку, кстати, за эти десять лет мы покончили в нашем мире с капитализмом. НАТО капитулировала, то нам самое время заняться такой войной миров, какая и не снилась Герберту Уэллсу. Что же вы молчите? Вы меня хорошо слышите, мой верный друг?.. Ты что, язык проглотил, козгл старый? Или, боже упаси, подох до срока?.."

"Господи, что же это вы так разволновались? - как всегда спокойно начал Пухин, убедившись, что записал монолог Доренко на диктофон. - Берегите себя, Владимир Кузьмич, а то вас хватит удар, отнимутся ноги. И вам будет трудно добраться до унитаза... А мне выполнить то, что я вам как-то твгрдо обещал, припоминаете?..

Я свои обещания привык всегда выполнять. Молчал же я потому, что размышлял.

А, поразмыслив, пришгл к выводу, что что-то не вяжется у нас с вами, товарищ генерал. Если вы уже так сильны, то почему ваши бойцы СМЕРШа не тут? Почему я говорю с вами из кафе в Париже, а не с патентованного кресла у вас в кабинете? Это совсем не похоже на стремительную и непреодолимую тактику МГБ. Блефуете. И зря. Меня, старого разведчика не возьмгшь на дешгвую фальшивку. Вы обезумели от радости, действительно проникнув в наши миры, пока чисто виртуально. В ыдействительно кое-что раскопав из моей биографии и биографии моих друзей. Но, судя по всему, не более того. Физического перемещения в наше измерение вам пока не удалось. Иначе уж вы-то не тратили времени на звонки по телефону, тем более со мной, не так ли?.. Так, я тебя спрашиваю,мразь? - заорал Пухин неожиданно командирским басом, которого не слышала за полвека даже его верная жена. - А если так, то срать ты больше не посмеешь! Иначе произведение сначала вернгтся к автору, потом, вместе с ним - на потолок твоего, скотина, клозета!!" "Лгва! - ахнула, всплеснув руками бедная Эмма. - Что с тобой, как ты можешь... такие слова, по телефону... Господи, с кем это ты так?.." Пухин несколько секунд прислушивался.

Но от такого уверенного только что собеседника ответа не было.

***

"Я немедленно всг передам князю и барону, - спокойно сказала мисс Полонски.

- Не волнуйтесь, мистер Пухин..." "Вы просто не представляете неимоверной силы этого монстра... Я не уверен, что у обоих миров есть шанс от него отбиться..." "Я лично располагаю для защиты моей личности только каминными щипцами, профессор. Но надеюсь, что наши мужчины располагают кое-чем поубедительней. Вы же постарайтесь всг время быть на глазах у полиции и предупредите администрацию вашего отеля, что вас угрожали похитить. Я думаю, что барон позвонит вам в ближайшие часы. Доброй ночи, мистер Пухин."

***

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза