На чужом пороге

Музыка кончилась, и Краммлих подвел ее к столику. Откровенно говоря, ему не очень нравилась начатая Отто игра. Если это была только шутка, то следовало признать, что шутка затянулась. Но Отто, судя по всему, был настроен воинственно, хотя серьезных оснований для этого у него не было. Подозрения? Если внушить себе определенный строй мышления, то любое действие другого человека начнешь расценивать как подозрительное. В определенные моменты это бывает. Профессиональное заболевание. Отто еще с польской кампании даже нескольких дней не отдыхал, вчера ведь только жаловался на это. Так что не стоит его принимать всерьез.

Рассуждая таким образом, Томас Краммлих уселся рядом со своим другом, надеясь перевести разговор на менее скользкие темы, но по первому же взгляду Отто, по тому, как тот скривил губу, Краммлих понял, что уговоры тут не помогут. Оставалось одно: самому перейти к активным действиям и обезоружить его.

— Мадам, — неожиданно обратился он к незнакомке, — вы не поможете мне и Отто разрешить один спор? На профессиональную наблюдательность.

— А это интересно? — выдержка у нее была изумительная.

— Еще бы!

— Раз так — давайте.

Отто смотрел на них обоих так, словно ожидал подвоха.

— Вот суть спора, — продолжал Краммлих. — Мы случайно обратили внимание, что ваша сумочка тяжела. Отто утверждает, что там, кроме ключей, зеркальца, пудреницы и прочей косметики, нет ничего. Я же поспорил, что в ней вы принесли «вальтер» вашего мужа...

Она с улыбкой кивнула — все понятно — и взялась за сумочку, чтобы открыть ее. Но Краммлих успел раньше, удержал ее руку.

— О нет, вы нас превратно поняли! Открывать вовсе не обязательно. Только скажите, кто из нас прав. Этого достаточно.

— Но ведь я могу оказаться предвзятой. — Она осторожно убрала руку Краммлиха. — Вы оба не правы, господа. Можете в этом убедиться.

Открыв сумочку, она достала какие-то сложенные вчетверо бумаги и платок, а сумочку перевернула, даже потрясла. Пусто.

Краммлих почувствовал, как у него в душе что-то отпустило, стало легче дышать. Он расхохотался.

— Мы с тобой проиграли, Отто, зато в выигрыше стол. Заказывай две бутылки коньяку!

— Охотно. Но признайтесь, — он наклонился к ней через стол и дружелюбно подмигнул, — что я был прав. Слово джентльмена, что мы вас не тронем. Вы наша гостья, что бы там ни было! Но ведь я был прав, а?..

Это у него вышло совсем по-мальчишески, Краммлих не ждал, что суровый Отто, неумолимый Отто способен на такие душевные порывы. Похоже, что он был даже искренен в эту минуту. Но одно дело, когда ты ловец и можешь себе на минуту позволить быть великодушным, и совсем другое, когда ты в шкуре ценного зверя. В такой ситуации трудно найти общий язык.

...И незнакомка отрицательно покачала головой.

8

Обиднее всего было то, как легко, буквально играючи, обвела она его, опытного контрразведчика, в тот раз вокруг пальца. Правда, игра ее была безупречна, он еще находился под впечатлением фиаско, которое потерпел Отто в предыдущей партии... Ну, и, конечно, она ему нравилась, даже очень, и он рассчитывал на довольно легкую победу. Как ему тогда казалось, рассчитывал не без оснований. А она учла и первое, и второе, и третье...

Трудно сказать, сколько времени провели они в «Аргусе». Уж не меньше двух часов — на улице совсем стемнело, и Отто с приятелем были готовы; они продолжали пить, и весьма усердно. Томас Краммлих размышлял, как привести флирт к победному финалу, когда прелестная незнакомка предложила ему вполне благовидный предлог. Ее инициативу можно было понять: все-таки адъютант мужа, или как там его, по-прежнему сидел на своем месте, для нее в любом случае это должно было закончиться неприятностью, но если б она сумела ускользнуть от бдительного ока...

— Томас, — прошептала она Краммлиху на ухо, — уже поздно. Окажите рыцарскую услугу, помогите отвязаться от этого типа. Или это невозможно?

— Для вас, мадам, я готов на все! — обрадовался Краммлих.

— Только не вздумайте объясняться с ним, запугивать... Этим вы меня скомпрометируете окончательно, и тогда я погибла!

— За кого вы меня принимаете?!

Он потребовал счет и расплатился. На улице их ждал совсем еще новый «опель», принадлежащий Отто. Томас Краммлих сел за руль.

— Отто, я ведь знаю, что во сне ты не ездишь на машинах, — сказал он. — Так что примирись сразу, что получишь ее завтра утром.

Отто только махнул рукой. Он еще понимал, что к чему, но разговаривать ему было и лень и трудно.