На далеких рубежах

Там было как на заезжем дворе во время ярмарки. Откуда только не послетались летчики! Кроватей не хватало, и офицеры устраивались где придется. Заведующая -- тетя Параска -- стелила на голый пол матрацы и ворчала:

-- И откуда только принесла вас нелегкая? Все падаете и падаете с неба на мою голову, словно других аэродромов нету!

Была при "Белке", так же как при всех других гарнизонных гостиницах, генеральская комната. Телюков заглянул туда -- пусто.

-- Впустите, тетушка Параска!

-- Куда?

-- В генеральскую.

-- Ишь чего захотел! Не дорос, соколик! Да, говорят, московский генерал где-то здесь летает.

-- Верно. Я давеча гонялся за ним. Он сел в другом месте.

-- А ты, милок, не обманюешь меня, старуху? -- недоверчиво спросила заведующая.

-- Никогда ни одной женщины не обманул...

-- Ишь охальник! Ну ладно уж, ложись в генеральской, коль не обманюешь. Только не на кровать, а на диван ложись. Слышишь? А ежели постучу -- беги без оглядки!

-- Слушаюсь, тетушка Параска!

Раздевшись, Телюков подумал-подумал да и нырнул в генеральские перины, предусмотрительно накинув на дверь крючок. И не успел он как следует разнежиться, как кто-то настойчиво постучался.

-- Кто там?

-- Генерал прилетел! -- послышался испуганный голос тетушки Параски.

-- А где он, этот генерал? -- неохотно летчик поднялся с постели.

-- Я здесь! -- послышался мужской голос.

Телюков опомнился, в мгновение ока натянул на себя комбинезон: мужской голос принадлежал генералу Ракитскому. Телюков открыл дверь.

-- Простите, товарищ генерал!

-- А-а, это вы, коллега! -- Генерал загородил руками дверь, задерживая летчика. -- Куда же вы? Я могу и на диване прилечь. Мы ведь с вами старые знакомые. Помните, как вы собирались в Кизыл-Кале в "небесную канцелярию"?

Телюков не мог разобрать, шутит генерал или попросту возмущен его поведением.

-- Так точно, помню! -- отрубил он по-уставному.

-- А три семерки -- ваш позывной?

-- Так точно!

-- Эге, так это вы перехватили меня?

-- Я, товарищ генерал!

-- Молодец! -- похвалил его генерал и повернулся к заведующей: -- Этого капитана всегда пускайте в генеральскую.

Так Телюков очутился в одной комнате с генералом.

-- А кто этот "Робинзон", который наводил вас? -- спросил генерал, раздеваясь и укладываясь на диван.

-- Майор Гришин.

-- Гришин? -- генерал помедлил. -- Не тот ли это Гришин, у которого подтяжки ослабели? Да разве его еще не демобилизовали?

-- Нет. Ведь он -- профессор наведения. Мы его Лобачевским прозвали. У него не голова, а электронно-вычислительная машина.

-- Ишь ты!

-- Сущая правда, товарищ генерал! Это как раз и учел командир нашего полка. Зачем такого демобилизовывать?

Некоторое время генерал лежал молча, потом спросил:

-- А какого вы мнения, капитан, о своем командире?

-- О подполковнике Поддубном?

-- Да.

-- Не положено подчиненному характеризовать своего начальника, -уклонился Телюков от ответа.

-- Просто интересно знать ваше мнение.

-- Что касается меня, то я бы его на дивизию посадил, -- выпалил Телюков, облокачиваясь на подушку.

-- Ого!

Телюков заговорил еще более оживленно:

-- А что, товарищ генерал? Нарушителей границы проучили? Проучили. Аварий нет? Нет. Дисциплина у нас -- гранит. Летчики -- волки, палец в рот не клади. Если уж вам, товарищ генерал, действительно интересно знать мое мнение, то скажу: начштаба дивизии полковник Вознесенский сцепился было с нашим командиром, а что вышло? Шутил волк с жеребцом, да зубы в горсти унес. Эге, наш подполковник -- всем командирам командир!

-- Значит, вам не хотелось бы расставаться с вашим командиром?

-- Расставаться? Нет. А что?

-- А то, что Поддубный таки пойдет на дивизию. Это дело решенное. А вы... куда бы вы хотели?

-- В космонавты, товарищ генерал!

-- Не изменили, значит, своего решения?

-- Что вы, товарищ генерал! Это моя заветная, давнишняя мечта. Вот только не знаю, примут ли.

-- Приняли вас в школу космонавтов.

-- Правда? Вы не шутите, товарищ генерал?

-- А генералы разве шутят?

Телюков замялся, взволнованный, не зная, что сказать.

-- Когда же меня вызовут в Москву?

-- Думаю, на этих днях и вызовут.

Генерал замолчал и вскоре заснул. А Телюков не спал. Долго не спал. Все думал.

Наутро генерал разбудил его и сказал:

-- Ну, космонавт, пора вставать!

Телюков радостно улыбнулся:

-- Космонавт -- это звучит гордо!

Торжественно провожали однополчане Телюкова в школу космонавтов. В честь этого события в столовой стихийно возник вечер художественной самодеятельности с "космической" программой. Принесли магнитофон, и раздалась мелодичная музыка "Лунного вальса". Байрачный и Скиба под гитару спели песню "Прощайте, голуби":

Наступай, наше завтра, скорей,

Распахнись, небосвод.

Мы гоняли вчера голубей,

Завтра спутников пустим в полет.

Пусть летят они, летят

И нигде не встречают преград.

Самые тонкие, самые сокровенные нити души летчика затронули эти слова. Телюкову казалось, что это именно к нему обращаются летчики, хотя им тяжело расставаться с бывшим командиром, другом, товарищем.