На далеких рубежах

— Вот вам и «ха»! — передразнил его Телюков. — А вам приходилось слышать об американских так называемых школах выживания? — спросил он. — О них писалось в одном журнале. Такие школы имеются почти на всех базах стратегической авиации Соединенных Штатов Америки — в Западной Германии, Японии, и в Гренландии, на Аляске. В этих школах американские летчики проходят специальную подготовку, приобретают знания и опыт на случай, если вдруг окажутся сбитыми над территорией противника, то бишь над нашей территорией. В программе этих школ центральное место занимают разного рода испытания. Летчиков приучают добывать еду с помощью ножа и пистолета, учат печь картошку, варить кукурузу, высасывать из цветов мед, маскироваться, спать привязанным на дереве и всяким прочим фортелям.

— А вы откуда знаете об этом? — полюбопытствовал Скиба.

— Я ж говорю, в журнале читал. А в Южной Корее — не знаю, как теперь, а прежде был специально оборудованный лагерь военнопленных. И для кого вы думаете? Для американских летчиков. Лагерь как лагерь, с колючей проволокой и всеми прочими атрибутами. Каждому летчику, которого помещали в этот лагерь, в течение шести давали небольшую порцию риса и изредка — рыбью голову. В лагере имелись так называемые инструкторы, которые выступали в роли большевистских комиссаров. Они допрашивали пленных, загоняли их в камеры, ругали, угрожали, давали волю рукам. Словом, доводили летчика до того, что он вынужден был бежать из лагеря. Бегство — заключительная фаза обучения. Сбежал незаметно — получай «отлично».

— Комедия, и только! — заметил Байрачный.

— Я не против, Пускай у американцев будет побольше таких лагерей, — сказал Калашников, который с интересом слушал рассказ Телюкова.

— Комедия, но тем не менее факт! — продолжал Телюков. — Такой экзекуцией американские генералы стараются убить двух зайцев. Во-первых, дать практическую подготовку своим солдатам и офицерам, которым может не посчастливиться в бою, и психически подготовить их к резкому переходу от обычного образа жизни к жизни военнопленного; во-вторых, — и в этом главное, — вызвать с помощью своих коварных действий как можно большую ненависть к коммунизму. Создавая школы выживания и лагеря военнопленных, они пытаются показать: вот, дескать, что вас ждет, если вы попадете коммунистам в руки. А посему, мол, воюйте стойко, боритесь до последней капли крови. Ведь у них, у американских заправил, только одно на уме: вдалбливать в головы людей, что смерть лучше «коммунистического рабства».

— Значит, по-ихнему, по-американски, мы — это рабы коммунизма? — расхохотался Байрачный. — Ну что ж, «раб» Петро, дай мне закурить, — обратился он к Скибе.

— Сделайте одолжение, «раб» Грицько!

Телюков, который до сих пор говорил в серьезном тоне, тоже рассмеялся.

— Словом, — заключил он, — американцы серьезно готовятся к войне, меду тем как вы, лейтенант, — он потянул Байрачного за рукав комбинезона, — пренебрегаете даже сырой рыбой… А вот попробуете и убедитесь, что с сырой рыбой не пропадешь; смелее будете летать над морем…

Постояв, летчики отправились дальше и вскоре вышли на голый берег. Их взорам открылся зеленовато-серый морской простор, над которым носились изголодавшиеся за ночь чайки, припадая к волне. Река здесь текла медленнее, рябила белыми шапками пены. У самого моря ее пересекал живописный островок. Тут река разделялась на два узких рукава, а за островком снова сливалась в один сплошной поток, острым клином врезавшись в море.

Телюков подал рукой знак остановиться.

— Есть идея, — сказал он. — Давайте, товарищи, здесь спустим лодки на воду, и река сама вынесет нас в море.

— Правильно! — согласился Байрачный. — Всегда надо с умом использовать силы природы. А как по-вашему, ребята, почему так четко выделяется в море речная вода? Вы думаете потому, что она мутная? Набегает с некоторой скоростью? Ошибаетесь. Двойка вам в зачет. Дело в том, что речная вода значительно легче морской…

— Погодите, Байрачный, со своими теориями, — остановил его Телюков и скомандовал надуть лодки. Подхваченные течением, они быстро поплыли вниз одна за другой.

— Смотрите, не наскочите на скалы! — кричал Телюков Байрачному, ловко орудуя веслами-лопатками, напоминающими ракетки настольного тенниса.

— Не наскочим! — кричал в ответ Байрачный.

Резиновая флотилия прошла мимо острова и, выйдя из устья реки, рассыпалась по морскому простору, закачалась на волнах. Байрачный расстегнул кожаный кошель, в котором лежали снасти, размотал леску и закинул в воду.

— Ловись, рыбка, маленькая и большая!..

То же самое сделал и Скиба. Закинув снасти, он спустил комбинезон до пояса — решил загореть, — хоть было еще довольно прохладно. Телюков, проворно орудуя веслами, отплыл на своей лодке дальше всех; конец лески он держал в зубах. У Калашникова леска, должно быть, спуталась; он возился над ней и тихонько поругивался.

— Не клюет, Геннадий?

Тот в ответ только рукой махнул.

И правда, не клевала рыба ни большая, ни маленькая.