На далеких рубежах

Однажды — миновал уже седьмой день — Байрачный пришел на вокзал, чтобы узнать расписание поездов, идущих на Полтаву. Было холодно, выпал первый снег, залы были битком набиты пассажирами. Проходя мимо буфета, он вдруг увидел девушку. Она стояла к нему спиной и выделялась среди других своим внешним видом. На ней была волчья доха с мохнатым капюшоном. За плечами висел старый брезентовый рюкзак. Эта необычная одежда и привлекла внимание Байрачного. Взяв стакан чаю, девушка примостилась в углу за столиком, сбила на затылок капюшон и вынула хлеб, завернутый в газету.

Байрачный обомлел: это была Нина.

Больно было смотреть на ее вид, на скудный ужин. Прихлебывая горячий чай, она осторожно ела хлеб, подставляя ладонь, чтобы не крошить зря… И вся она была такая удрученная, обездоленная… Глаза, прежде яркие, блестящие, потускнели.

Страшно взволнованный неожиданной встречей, Байрачный подошел к столику и тихо, чтобы не ошеломить девушку, сказал:

— Нина… Здравствуйте!

Нина вздрогнула, резко подняла голову. Страх, удивление, радость отразились в ее глазах. На губах застыла болезненная улыбка.

— Не узнаете?

Нина поспешно завернула остаток хлеба в газету и прикрыла пакетик рукавом.

— А капитан все время искал вас… Сотни писем…

— Прошу вас… — она остановила его движением руки, — выйдем отсюда! Я прошу…

«Хочет скрыться», — мелькнула мысль. Байрачный наклонился к Нине:

— Я вас не отпущу. Выслушайте меня… Антон, этот байбак, жив, поняли? Жив и здоров, черт бы его побрал! Телюков столкнулся с ним в тайге, — я расскажу вам, при каких обстоятельствах, — разговаривал с ним. Вы напрасно терзаете себя, напрасно скрываетесь… Идемте со мной, я вам расскажу обо всем подробно. Телюков в Москве. Я дам ему телеграмму. Завтра, а может быть, даже сегодня, если будет самолет, он прилетит сюда…

— Жив?.. Антон жив? — скорее простонала, чем спросила Нина.

— Жив.

Она смотрела на летчика широко открытыми глазами и верила и не верила ему, и вдруг упала головой на руки и горько заплакала.

— Идемте скорее. А то на нас уже поглядывают с любопытством.

— Идите. Я потом… мне стыдно рядом с вами… — всхлипывала девушка.

Но Байрачный был непреклонен.

— Идемте вместе. Если я вас выпущу, Телюков никогда не простит мне этого, вы понимаете или нет? — Он снова взял ее под руку. — Пошли!

Над городом сверкали вечерние огни. Сеялся, искрясь в электрическом свете, мелкий, реденький снежок. Сновали автомобили, торопились куда-то пешеходы, и среди этого городского водоворота Нина выглядела в своем наряде жалкой и беспомощной. Она чувствовала это и не раз пыталась выпростать свою руку, но Байрачный крепко держал ее. Увидя проезжавшее такси, он остановил его.

— Нет, нет! — запротестовала Нина. — Не нужно. Я ни за что не сяду…

— Что значит — не сяду? — напуская на себя строгость, сказал Байрачный. — А ну-ка, не будем спорить! Вы должны делать все, что я скажу… Нет, нет, не бойтесь, — заметив ее испуганный взгляд, улыбнулся Григорий. — Я ведь не Антон. Вы для меня священны, как жена моего командира, друга, учителя. Если уж мне выпало такое счастье найти вас… сами понимаете — могу ли я отпустить вас…

Нина, видя, что противиться бесполезно, сбросила рюкзак и покорно села в машину.

— Давно бы так. А теперь рассказывайте, где вы пропадали?

— Везде понемногу, — ответила Нина. — Без документов я ведь и на работу не могла устроиться.

Они приехали в гостиницу и поднялись в номер.

— Вам нужно помыться, привести себя в порядок, — сказал Байрачный, когда Нина сбросила свою доху. — Белье чистое есть? Да вы не стесняйтесь, говорите прямо. Я ведь не такой уж чужой вам человек.

— Есть, — сказала Нина и заплакала.

— Успокойтесь, Ниночка, лучше скажите, есть ли у вас туфли? Пока что вместо туфлей у вас на ногах, как любил говорить Телюков, одному аллаху известно что…

— Туфель нет. Были — продала. На билет. Хотела ехать домой. В родные края. Думала-думала и решила так: будь что будет. От судьбы все равно не уйдешь. Невмоготу жить под вечным страхом, прятаться, кочевать с места на место…

— Ну теперь вам уже нечего бояться. Нужно первым делом привести себя в приличный вид. Какой номер обуви носите?

— Тридцать седьмой. А что?

— Не будет мал? Разувайтесь… Я обведу карандашом ступню.

— Да нет, что вы!

— Нина…

— У меня денег не хватит.

— Деньги найдутся.

Нина сбросила свои истоптанные резиновые боты.

— Пока не закрылся магазин, я пойду куплю вам что-нибудь приличное. Сидите и ждите меня. Уж не взыщите — я запру вас на ключ.

— Ой, не нужно…

— Что — не нужно? Покупать туфли или запирать на ключ? Я все-таки сделаю и то и другое.

Байрачный ушел и через час вернулся с коробкой, в которой лежали красивые черные замшевые полуботинки, подбитые белым мехом.

— Примеряйте. Вот и чулки. Не удивляйтесь, что маленькие. Они безразмерные. Ну как, по ноге? Вот и хорошо! А теперь — в ванну! Я уже заказал.

— Спасибо вам, Гриша…

— Ну, ну, — прервал ее Байрачный. — Не стоит благодарностей. Я очень счастлив, что встретил вас…