На далекой заставе

На сей раз все произошло наоборот. Когда нарушители отошли на довольно большое расстояние, Клокачев окрикнул их. Но разведчики не остановились, как он ожидал, а сразу же присели и, пригнувшись, бросились на бойца.

Будь на месте Клокачева другой пограничник, он, возможно, растерялся бы, свернул с тропки и таким образом очистил нарушителям дорогу к границе. Но Клокачев, как я уже говорил, был опытным солдатом. Он сообразил, что прятаться за ольхой дольше нельзя. Он выскочил на тропку и, прикрывая границу, пошел прямо на нарушителей, открыв по ним огонь.

Стрельба не умерила пыла разведчиков, а, казалось, еще больше разъярила их. Они напролом лезли к границе, сопровождая каждый свой шаг выстрелом. Прикрывая границу, Клокачев медленно отступал, сдерживая разведчиков огнем.

И нарушители не выдержали. Они кинулись к небольшой рощице, находившейся недалеко от Клокачева, туда же подался и боец. Куда бы враги не сунулись, всюду они натыкались на бесстрашного стрелка.

Видя, что им не прорваться, разведчики бросились в густой сосновый бор и скрылись там. А это уже не так опасно. Важно было отогнать их от границы, а в лесу мы и пуговицу найдем.

Ознакомившись с обстановкой, я сразу же выбросил на границу сильный наряд. Не исключена была возможность, что нарушители еще раз, но уже в другом месте, попытаются прорваться обратно за границу. Затем я дал знать о нарушителях в комендатуру. Проводники с собакой по свежим следам помчались в бор, куда вскоре выехал и я с конным нарядом.

Всю ночь блуждали мы по лесу, распутывая следы. Дело осложнялось еще тем, что нарушители посыпали след каким-то порошком. Заставская собака Фатьма разодрала себе всю морду, но след все же не бросила.

Под утро Фатьма вывела нас на небольшую уютную полянку, километрах в пяти от границы, повертелась около муравьиных куч и с лаем кинулась к приподнятому бурей сосновому пню.

Раскинув могучие корни, здоровяк-пень ночью вполне мог сойти за огромного лесного паука. Невдалеке от пня виднелась похожая на воронку глубокая яма, заваленная еловыми ветками и листьями.

Собака обнюхала пень, обежала его несколько раз, и с лаем кинулась к яме. Подвывая, она стала остервенело скрести землю и с такой силой отшвыривала листья, что они кружились над ямой, точно перепуганные бабочки.

Один из бойцов ткнул в дно ямы штыком. И в тот же самый момент оттуда донеслись крик и ругань. Из ямы вылез выпачканный в землю, высокого роста, смуглый, с небольшими, аккуратно подстриженными усиками, подтянутый человек лет пятидесяти.

Тихонько потирая рукой раненое место, откуда уже проступала кровь, он, скривив от боли рот, обидчиво буркнул:

— Нельзя ли без грубостей, господа?

Я приказал нарушителю поднять руки и не шевелиться. Разведчик кисло покосился на направленные на него винтовки и без особого рвения поднял сначала одну руку, потом другую.

Я очень удивился, когда обыскивавший нарушителя боец доложил, что у задержанного, кроме помятой пачки папирос, спичек и носового платка, ничего с собой не оказалось.

Налегке разведчик вряд ли пустился бы в столь рискованное плавание, как переход границы в такой глухой местности. При нем должны быть карта, компас, документы и оружие. Мои ребята вывернули ему все карманы, но ничего не нашли. А это настораживало. Одно из двух: или этот фрукт успел передать документы своему спутнику, с которым он должен был встретиться в условленном месте, или же они должны были находиться где-то здесь. Он мог спрятать документы в лесу, но это было менее вероятно.

— Оружие куда дел? — подходя вплотную к нарушителю, спросил я.

— У меня не было никакого оружия.

— Документы?

— Там оставил, — мотнув в сторону границы головой, нагло ответил он.

Это уж было слишком. Его развязный тон, по которому даже неискушенный в нашем деле человек сразу мог определить бывшего царского офицера, передернул меня.

— Гражданин, прошу вас дурака не валять, а отвечать по существу. Оружие, документы куда девали?

— Вы, господин лейтенант, так, кажется, теперь вас величают, сначала научились бы вести себя в обществе приличных людей, а не оскорблять меня. Люди повыше вас чином меня господином называли. Капитан Курмаков, русский офицер и георгиевский кавалер, — качнувшись вперед, представился он и по привычке для чего-то щелкнул каблуками грубых охотничьих сапог. Приказав бойцам хорошенько осмотреть яму, я мельком взглянул на задержанного, желая узнать, какое впечатление произвело на разведчика мое распоряжение.

Капитан оставался невозмутимым. Он стоял, немного наклонив голову и делая вид, будто с интересом рассматривает сваленную бурей огромную старую сосну. Он с таким интересом рассматривал эту сосну, что со стороны могло показаться, будто этот человек впервые за свою жизнь видит деревья. Но я не придал этому никакого значения. Играет человек. Ну и пусть себе на здоровье играет. Но когда ребята, раскидав мох и листья, стали разрывать искусно заделанную нору под нависшим над ямой пнем, нервные пятна выступили на его лице.