На далеком меридиане

Обосновавшись в Картахене, я часто выезжал для решения различных вопросов в Мадрид, а затем в Валенсию, [123] куда переехало испанское правительство и наше посольство. Тесную связь мне пришлось поддерживать с морским министром И. Прието и руководившим нашими добровольцами на сухопутных фронтах Г. М. Штерном (Григорович). Я предпочитал лучше лишний раз лично доложить морскому министру, чем пользоваться для конфиденциальных разговоров радио или телефоном. Морской министр знал, какие важные грузы шли морским путем из Советского Союза, и давал указания командующему флотом своевременно выполнять все мои заявки по обеспечению встречи, разгрузки транспортов.

Г. М. Штерн был крайне заинтересован в своевременной доставке грузов. Он понимал, что по телефону не подобает вести разговоры относительно поступления вооружения, но все же иногда звонил мне в Картахену, чтобы узнать, как у меня идут дела.

— Когда ты приедешь к нам в Валенсию? — начинал он обычно свой разговор. Это означало: к какому сроку транспорт будет уже разгружен?

— Завтра же выеду, — отвечал я ему, стараясь побыстрее закончить опасный разговор. Мы прекрасно сработались с Г. М. Штерном и с полуслова понимали друг друга. После возвращения из Испании судьба снова свела нас на Дальнем Востоке, и у меня остались самые лучшие воспоминания о нашей совместной работе.

В связи с поездками в Мадрид и Валенсию вспоминаю несколько эпизодов.

Возвращаясь как-то из Мадрида, я не устоял против соблазна проехать по «пути» Дон-Кихота.

«Вот та самая молино-де вьенто (ветряная мельница), — говорит мой собеседник, знаток испанских достопримечательностей Хуан Лопес, — где останавливался и беседовал с прекрасной Дульцинеей идальго Дон-Кихот». Это была дорога, по которой считали обязательным проехать все почитатели таланта Сервантеса, который был не только знаменитым испанским писателем, но к тому же и храбрым солдатом — участником боя при Лепанто. В один из вечеров, когда низкая облачность и небольшой дождь (что бывает не так часто в Картахене) не предвещали налетов, в столовой у командира базы зашел разговор о Сервантесе. Антонио Руис рассказал, что знаменитый испанский писатель участвовал в войне с турками и отличился [124] в известном Лепантском сражении, будучи еще совсем молодым командиром взвода на одной из испанских галер. Он не был моряком в полном смысле этого слова. Будучи в Италии, Сервантес поступил солдатом в формирующиеся там испанские части и с ними попал на галеры. Тогда не было еще дальнобойной артиллерии, двигателями служили тяжелые весла, а бой вели солдаты. Это была, говоря современным языком, морская пехота, вооруженная аркебузами.

Мы мысленно представляли себе, как 210 галер и 66 галиотов турок схватились с 201 галерой и 6 галиасами христиан, подойдя вплотную друг к другу. Физическая сила и личная храбрость морских солдат решали исход боя.

На одной из галер храбро сражался больной, снедаемый лихорадкой, бессмертный творец «Дон-Кихота» М. Сервантес. Он находился в самых опасных местах боя и получил четыре ранения, после чего много месяцев пролежал в госпитале в Мессине. Правда, не за это его ставят в один ряд с Пушкиным, Шекспиром или Гете, но и это заслуживает быть отмеченным в его биографии.

Бой при Лепанто был последней победой испанского флота. Шел 1571 год. Уходил блестящий для Испании XVI век, а вместе с ним уходило в прошлое и былое могущество флота. Испанцы любят вспоминать бой у мыса Лепанто и неохотно ведут разговор о «Непобедимой армаде», 17 лет спустя потерпевшей поражение, которое было предвестником скорого упадка всей «империи незаходящего солнца». Для Мигэля Сааведра Сервантеса бой у Лепанто был тоже последним военным успехом. Несмотря на тяжелые ранения, он, правда, участвовал еще в неудачной для испанцев тунисской экспедиции. Два года спустя в походе на Алжир Сервантес попал в плен, где ему не раз грозила смерть. Только в 1580 г. его выкупили. Вернувшись на родину, он еще три года проводит в морских походах, но военная служба становится для него непосильной. Начинаются скитания в поисках куска хлеба. Потеряв руку, он вынужден был покинуть военную службу и заняться литературной деятельностью. После всего услышанного про Сервантеса-солдата хотелось еще раз повторить вымышленный путь героев знаменитого романа и более подробно познакомиться с памятниками того времени, но обстановка не позволила этого сделать. [125]

К сожалению, место, где покоится прах Сервантеса, установить не удалось, памятников ему поставлено много и самым лучшим считается мадридский. Сколько лет прошло с тех пор, как наблюдал и описывал Испанию Сервантес, но и в годы гражданской войны черты доброго и наивного Дон-Кихота можно было обнаружить у многих испанцев. Это особенно характерно для первых дней гражданской войны, когда суровая борьба против мятежников непостижимо сочеталась с удивительной наивной доверчивостью к своим непримиримым врагам.