На дальних берегах

Все это походило на страшный, нелепый сон, и Васе хотелось проснуться, отогнать от себя чудовищный кошмар… Однако кошмар этот был действительностью, и некуда было спрятаться, уйти.

Вася слег. Потом он стал выкрикивать что-то непонятное, и все твердил, что он не хотел уходить, не хотел!..

- У него горячка, - сказал доктор Сергею Николаевичу и Ферреро.

- Хорошо еще, ему не сказали, что с кинотеатром у них тоже получилось неважно…

- Да, ошибка на ошибке… - с горечью прошептал полковник.

Он постоял немного, понурив голову, но тут же, как бы вспомнив о чем-то, распрямился и уже обычным голосом, к которому так привыкли все в бригаде, обратился к Ферреро:

- Надо немедленно отправить людей на поиски Мехти. Я пойду с ними.

- Нет, полковник, тут нужен человек, который знает каждый камень. С ними пойду я. А ты, на всякий случай, останься здесь, - возразил Ферреро.

Сергей Николаевич ответил не сразу. Ему было тяжело оставаться, и, откровенно говоря, ему все казалось, что сам он сделает это лучше, чем кто бы то ни было другой, но Ферреро действительно знал здесь каждую кочку.

- Вы вот что… - стараясь сдержать волнение, заговорил, наконец, Сергей Николаевич. - Вы поищите как следует… Если же не найдете, то свяжитесь с товарищем П., - пусть он разузнает о судьбе Мехти и Анжелики. Ох, не наделал ли он чего, горячка!..

- Я все сделаю, - кивнул Ферреро.

Через десять минут большая группа вооруженных партизан спускалась по горной тропинке. Их вел Ферреро.

Идти оказалось труднее, чем он думал. Везде были немцы, и приходилось то и дело сворачивать в сторону, удаляться вглубь леса. С трудом достигли они обрыва, где Мехти вел недавно неравный бой с фашистами. Пуговицы от солдатских шинелей, пробитые пулями каски - все говорило о том, что Мехти уложил немало фашистов. Земля у обрыва была усеяна осколками гранат и камней.

«Да, трудно ему было, очень трудно», - думал каждый.

К Ферреро подошел крепыш-болгарин.

- Там, внизу, следы немецких сапог, - сказал он. Ферреро оживился:

- Ведь Михайло тоже был в немецких сапогах!

- Там много следов, - хмуро сказал болгарин.

Ветви карликовых сосен были помяты: кто-то хватался за них, катясь вниз по склону…

Ферреро велел обшарить весь овраг. Но тут партизаны увидели карабкающегося к ним Сильвио. По тому, как он торопился, чувствовалось, что у юноши важные вести. Сильвио еще ночью был отправлен к крестьянке-связной, у которой ночевала группа Мехти перед тем, как идти в Триест.

- Что? - нетерпеливо спросил Ферреро, когда Сильвио, запыхавшись, остановился перед ним.

- Жив… жив Михайло! - радостно воскликнул Сильвио. - Он был там, переоделся, взял свой этюдник и тут же ушел.

- Куда ушел? - перебил его Ферреро.

- Как куда? К нам в лагерь.

- Но у нас его нет!

Партизаны озадаченно переглянулись. Кто-то высказал предположение:

- А вдруг Михайло у немцев? Ведь он мог не знать, что вокруг немцы!

Командир, промолчал.

Дальнейшие поиски ничего не дали. Ферреро был неутомим, он посылал партизан по одному, по два в занятые немцами села: ведь могло же случиться, что Михайло принял новый бой и был тяжело ранен. И каждый раз, когда посланные возвращались с вестью, что Михайло в селе нет и что сельчане не слышали, чтобы его схватили немцы, Ферреро в душе радовался: для него было бы жестоким ударом, если бы Мехти оказался в лапах у немцев.

Больше суток искали партизаны Михайло. Люди не смыкали глаз: они забирались в самое логово врага, любым способом добывали сведения о своем товарище. Особенно усердствовал Сильвио. Однако поиски ничего не дали.

После недолгого раздумья Ферреро пришел к выводу, что нужно послать людей в Триест, чтобы повидаться с членами триестинского подполья, обновить места явок, связь, а заодно найти следы Мехти и узнать судьбу Анжелики. Все это мог сделать либо он сам, либо его заместитель. Было решено, что в Триест пойдет полковник, а с ним Анри Дюэз.

Многое хотел сказать Ферреро своему заместителю, к которому он привык за это время, как к родному брату, и которого крепко полюбил. И вот они прощались. Стояли друг перед другом и молчали. Ферреро смотрел на полковника, словно желая навсегда сохранить в памяти родные черты его лица. В сущности, ведь не так много лет Сергею. Сорок. Но как, он постарел за то время, что они были вместе. Серебрится жесткая щетинка на небритом лице, мешки под внимательными, чуть усталыми глазами… То же самое думает полковник, молча прощаясь со своим командиром. «Рано постарел ты, Луиджи. Что такое пятьдесят лет?.. Знаю, тебе очень трудно, друг мой. Мне тоже трудно… Прощай, Луиджи…»

Луиджи кусал седой ус, глядел вслед удаляющимся Сергею и Дюэзу. Круто приходится Луиджи. Нет Анжелики. Куда-то исчез Мехти. Вернутся ли Сергей и Анри?.. Ферреро стоял на дороге, как могучий дуб с обрубленными ветвями…

* * *