На дальних берегах

Жизнь путешествующего полна неповторимого очарования. Преодолев огромнейшие расстояния, он, словно в сказке, наблюдает быт и нравы самых экзотических стран. И мне во время моих довольно частых и долгих отлучек за рубеж пришлось вкусить хлеб-соль в различных уголках земного шара, утолить жажду из диковинных речек, озер, ручьев, а главное встречаться и разговаривать с людьми, настолько не похожими друг на друга, что эти встречи и разговоры остались в памяти, как самые сильные, самые долговечные впечатления от поездок. Тут были государственные, общественные и религиозные деятели, представители искусства и литераторы, просто частные лица, люди большого достатка — мультимиллионеры и полуголодные оборванные бедняки, доходов которых не хватало, чтобы прокормить себя и свою семью.

Естественно, многое из того, что было увидено и пережито, под влиянием времени оказалось забытым, — человеческая память не в состоянии хранить все мелочи повседневной жизни. Однако самое разительное и яркое сохранилось. К тому же, как у всякого литератора, у меня имеется полезная привычка не расставаться с записной книжкой. Поэтому сейчас, заглядывая в свои давнишние записи, перебирая поблекшие фотографии, я как бы заново совершаю увлекательное путешествие, — настолько близко подступили к памяти полузабытые картины далекой экзотической страны, раскинувшейся в теплых тропических краях под созвездием неведомого нам, северянам, Южного Креста.

Делегация работников народного просвещения, в состав которой входил и автор этих строк, вылетела в Бирму в августе, — в сухой и в общем-то прохладный месяц. Однако в Рангуне, уже сходя с самолета, мы все почувствовали, что нас как будто разом сунули на верхнюю полку жарко натопленной бани, — настолько показалось нам и знойно и влажно. Но одно дело находиться в бане с прямой целью — париться и мыться, и совсем другое — в воротничках и галстуках, в обуви и костюмах, которые сразу же оказались тяжелым, мучительным бременем. И ощущение страдальцев, по ошибке попавших с улицы в натопленную баню, уже не покидало нас во все дни пребывания в этой тропической, чрезмерно влажной стране.

Нашу небольшую группу возглавлял директор Московского областного педагогического института имени В. И. Ленина — Матвей Петрович Сазонов. В состав делегации входили также сотрудник редакции «Учительская газета» Е. К. Прахова, директор ленинградской средней школы № 157 А. П. Исаев, директор одной из туркменских школ А. Малаева, заведующий Ярославским отделом народного образования А. В. Поройков и преподавательница английского языка одной из московских школ, а заодно и наш переводчик, Л. Ф. Семенихина. Группа, как видим, довольно разнообразная как по составу, так и по представительству.

Итак, Рангун, столица Бирманского Союза. Господин У Ба Джо, заместитель министра просвещения Бирмы, произносит любезную приветственную речь, после чего к нам подбегает стайка очаровательных девушек с цветами в руках. Девушки одеты в яркие, украшенные лентами платья. На шее у них ожерелья из разноцветных камней. Под лучами палящего солнца ожерелья девушек сверкают, словно гирлянды вспыхивающих лампочек, и этот блеск еще более усиливает ощущение нестерпимого зноя. Видимо, самочувствие наше не ускользает от лукавых глаз девушек. Вручив нам живые, какой-то неправдоподобной величины и раскраски цветы, они с серебристым смехом разбежались в стороны.

Первые впечатления повергают нас в состояние почти прострации: эти красочные костюмы грациозных, шаловливых девушек, эти огромные цветы у нас в руках, источающие крепкий, вязкий аромат. А может быть, виной всему свирепое солнце, заливающее поле аэродрома убивающим всякие мысли и чувства зноем? У нас у всех такое впечатление, будто мы находимся на сковородке, а над головами не солнце, как отдельное, четко обозначенное светило, а какой-то могучий, ни с чем не сравнимый источник жары. Зной исходит от всего раскаленного неба. Совершенно одурев от жары, я думаю, что так, или примерно так, создается высокая температура в доменных печах.

С радостью нырнув в распахнутые дверцы машины, мы располагаемся на горячих сидениях. На ходу, думается нам, будет ощутимо встречное движение воздуха: хоть какая-то прохлада! Интересно, какое время года сейчас в Бирме: лето, осень, весна? А может быть, даже зима, если она бывает в здешних местах?

Машины, набрав ход, стремительно несутся по широкой магистрали в густом потоке транспорта. В опущенные окна задувает ветерок, но не приносит прохлады, — воздух горяч, как из калорифера. Повсюду, куда ни глянешь, глаза режет сияние щедрого солнца.