На Дедиловском направлении. Великая Отечественная война на территории Киреевского района

Началась зима, я оставался при комбате в основном, начались большие бои, заняли мы овраг, а немцы над оврагом, связь осуществлялась окольным путем по оврагу. Когда мы приехали роты ушли занимать боевые позиции, а КП батальона остался на расстоянии. Связи никакой ни телефонной, ни радио. Он собрал всех своих связных, при комбате их было 3–4, я прихожу, командир меня увидел и говорит: «О Лепехин, – а на КП оставалось всего два человека Командир и комиссар ну говорит последняя надежда, давай комиссар иди с Лепехиным, а я на КП один останусь». Пошли мы с ним, идем, все хорошо, идем лощиной и вот заспорили, я говорю, пошли прямо, а комиссар – налево. Был конец ноября, уже лежал снег. Я говорю, – видишь следы, а ночь на дворе, метель, следы потихоньку заметает, но их еще видно, говорю мы здесь не пройдем. Слева немцы бьют, справа наши, все пристреляно, он-то отстал от меня метром на 15, начали стрелять а там были кустики, а их пристреливают в первую очередь, я лег на мне была черная Горьковская шинель, в Горьком на шоферских курсах выдали, огонь усиливался, я пошевельнусь а они из пулеметов, то справа, то слева, ну я вижу такое дело выползаю из шинели, разделся лежа, ушел из шинели и котом, котом. Откатился я от этой шинели, остался в одной гимнастерке и рубашка, штаны. Вышли мы в лес, снегу во, комиссар наш майор Морозов, немцы как только не давили, как у себя дома. Мы идем он справа на полшага, я впереди автомат у меня и всегда я с собой брал три гранаты лимонки, одна в боковом кармане, а две на поясе. Идем, смотрим лес прошли, деревня начинается, огороды, слышу немецкую речь, солдат шнель, шнель, русиш. Немцы навешали осветительных ракет, хоть иголки собирай и тут пошло, но наши уже не стреляли справой стороны, стреляли немцы, ушли мы оттуда. Смотрим стоят человек 6 на том месте где мы свернули, видят мы с немецкой стороны идем, орут стой, стрелять будем. Ну я узнал повара нашего Орефьева, он сутулый такой был. Я ору ему: «Орефьев!», он по голосу слышит его назвали, говорит – ага свои. Мы им где вы обосновались, они да вот тут, и как раз там куда я показывал ну еще метров 300 пройти. Он мне ну ладно, видит что виноват по всем статьям, иди говорит, отдыхай, ну я пошел на кухню, полевая у нас была, наелся каши и спать.

Дальше события еще интересней, в этом овраге особых боев не было, так позиционные, немцы себе, мы себе. Как то под вечер иду и попал на кинжальный огонь, нужно было кругом обойти, а я пошел напрямую ну вот они меня и прижали. А там у нас капонир был большой, а время было часа 2 дня, меня там прижали, я там сидел часа 3 до самой темноты, ничего не мог сделать. Ну а потом стал осуществлять связь между оврагом и КП. Иду как то вечером, смотрю валяются на полянке человек 6, ну я сразу упал, смотрю вокруг, где снайпер может быть, вижу в одном месте вроде дымок курится, после выстрела, там промоина ну снайпер в ней и сидел, ему весь овраг хорошо было видно. Отползал, отползал потихоньку, так и уполз. К своим пришел, а они давай надо мной смеяться, где это ты так вымазался. Я говорю снайпер там уже человек 6 наших положил, я седьмым должен был быть. Командир роты Морозов вызывает командира пулеметного взвода и приказывает уничтожить снайпера, иди говорит с ним и разберись там. Ну мы подползли и накрыли его. Подошли лежит молодой убитый парень, снайперская винтовка с оптическим прицелом, красноармейская книжка, кого-то им убитого и его документы. 24 года рождения звать Иоган, молодой совсем. Винтовку забрали.