На "Дейчланде" через Атлантический океан

Одним прыжком я очутился в рубке, люк захлопнут: "Тревога". – "Немедленное погружение". – "Открыть кингстоны". – "Горизонтальный руль". – "Глубина 20 метров!"

Приказания следовали одно за другим без передышки. А исполнение!

Вообще, считается полнейшим сумасшествием погружаться в подобную бурю и при таком волнении.

Но что мне оставалось делать? Миноносец мог уже заметить нас… Мы должны уйти под воду и при этом возможно скорее.

Внизу подо мной, в центральном посту, при полном молчании кипит работа. Вентиляторы открыты, сжатый воздух со свистом вырывается из резервуаров, моторы поют на все лады… Я стою со стиснутыми зубами, смотрю сквозь иллюминатор на беснующееся вокруг море и жду первого признака к погружению.

Мы не можем терять ни минуты, и я приказываю еще раз переложить горизонтальный руль на погружение и дать машинам полный вперед!

Лодка всем своим корпусом содрогается под усилившимся давлением машин и делает несколько настоящих скачков. Она прямо танцует в этом диком морском хаосе. Но почему она все еще медлит погружаться? Вдруг, порывисто поддавшись вперед, она все с большим наклоном начинает быстро уходить под воду. Начинавшийся рассвет исчез в иллюминаторе, манометр показывает 2, 3,6, 10 метров… Но одновременно и крен лодки быстро увеличивается.

Мы, инстинктивно откидываясь назад, теряем всякую устойчивость, так как палуба опускается под нами отвесно. Я едва держусь за перископ, а внизу, в централе, люди уцепились за колесо горизонтального руля… так проходит несколько ужасных секунд.

Не успели мы отдать себе отчет в происходящем, как вдруг – сильнейший толчок; мы падаем и все, что не закреплено, разбрасывается в диком беспорядке. Застаем мы себя в самых удивительных позах, смотрим друг на друга, и несколько секунд проходит в подавленном молчании. Наконец первый штурман Краполь сухо проговорил:

– Ну вот, мы и у цели.

При этом спало наше ужасное напряженное состояние.

Что же произошло? Откуда этот неестественный дифферент? И почему машины над нами производят такой невероятный шум, заставляя содрогаться всю лодку?

Пока мы окончательно приходим в себя, наш механик Клее вскочил из своего согнутого положения и с быстротой молнии заставил машинный телеграф передать приказание "застопорить".

Тотчас же настала глубокая тишина, и мы стали раздумывать о случившемся.

Лодка имела дифферент на нос почти под 36° и стояла, так сказать, на голове, и надо полагать, что носом мы зарылись в дно, между тем как корма довольно быстро раскачивалась, подобно маятнику, вверх и вниз, а манометр показывал глубину приблизительно в 15 метров.

Я быстро выяснил наше положение, оно было не из веселых. Согласно карте мы находились на глубине приблизительно тридцати одного метра; принимая во внимание отвесное положение лодки, наша корма должна сильно выдаваться над водой, изображая при этом хорошую мишень для неприятельского миноносца. Кроме того, пока машины работали, прибавилось еще одно обстоятельство. В промежутках между окатывающими нас волнами винты, видимо,работал и частью в воздухе, поднимая целые фонтаны и пенящиеся водовороты. Поняв это по бешеному стуку машин, Клее, благодаря присутствию духа, устранил по крайней мере эту наибольшую опасность.

Между тем мы обозначили место нашей стоянки оригинальным буйком и с минуту на минуту ожидали услышать взрыв от попавшего в корму снаряда.

Секунды шли в невероятном напряжении. Но все было тихо. Винты уже не могли выдать нас; к тому же там наверху было еще слишком темно, да и миноносцу, очевидно, и так доставалось при таком ужасном волнении.

Несмотря на это, мы, естественно, очень спешили выбраться из такого идиотского положения. Благодаря тому, что лодка не получила течи и выдержала ужасный толчок без всяких последствий, все дальнейшее шло нормально. Кормовые цистерны, не вполне продутые, быстро наполнились водой, и таким образом мы выравняли лодку.

Правда, ее положение далеко еще не было горизонтальным, и лодка слишком энергично загнала нос в ил, но, по крайней мере, теперь мы находились полностью под водой и спокойно могли приняться за другие работы. Носовые балластные цистерны частью продули, а затем, нос лодки освободился из ила. Начав уже всплывать, мы вынуждены были опять взяться за урегулирование отяжелевшей кормы. Однако, немного погодя, "Дейчланд" снова находилась в моих руках.