На день погребения моего (ЛП)

   После нескольких дружелюбных реплик Док сказал:

  — Ты заметил, я ни разу не спросил о твоей сестре.

 — Ценю. Полагаю, ты это преодолел. Хотелось бы и мне сказать о себе то же самое.

—  Преодолел, и как. Я помолвлен с совершеннейшим из ангелов. Не могу даже начать ее описывать. О, Фрэнк, она достойна всяческого обожания. Мать, муза и возлюбленная — всё в одном флаконе, можешь вообразить? Конечно, не можешь. Слушай, ты, кажется, выглядишь немного осунувшимся, новость —  как гром среди ясного неба.

  — Ищу плевательницу, чтобы в нее блевануть?

  — Здесь нельзя, запрещено правилами внутреннего распорядка.

Полтора квартала отделяли офис дока Тернстоуна от Госпиталя Милосердия, и три полета.

  — Семена агграванта! — хихикнул его партнер д-р Чжао. — Посмотрим ваш язык. Ага.

Он взял оба запястья Фрэнка и прислушивался к различным вариантам пульса.

  — Как давно вы беременны?

  —  Как это?

  — Шучу!

Дверь открылась, внутрь заглянула молодая женщина в шляпке из темного бархата — такие мелькали по всему городу.

  — Привет, милый, ты... Аааа! Ты!

 —  Не я, — пропищал д-р Чжао. — А вашему жениху пришлось уйти по вызову на дом. О! вы, должно быть, имеете в виду этого пациента!

 —  Привет, Рен. Ты не против, если я не буду вставать прямо сейчас?

Все эти иглы, должно быть, что-то сотворили с Фрэнком. В обычной ситуации у мужчины разбилось бы сердце, а то и вовсе он был бы разбит, встретив бывшую пассию, которая называет «Милым» другого мужчину, а в придачу — еще и доктора. Но что сработало вместо этого — какой-то странный рефлекс городского сплетника, заставивший Фрэнка думать: «Ладно-ладно, Рен и Док», интересоваться, как всё обернется, и прочее.

— Фрэнк, я надеюсь, ты не...

Он всегда ценил эту ее неуклюжесть ученой женщины...словно ревность была чем-то, с чем в состоянии справиться лишь персонажи книг, а когда человек сталкивается с нею в реальности, просто теряется...

—  Расскажи мне, —  произнес он несколько сонно, — как вы, двое голубков, познакомились?

—  Пойду заварю китайские травы, —  пробормотал д-р Чжао. — Оставляю дверь открытой. Ведите себя хорошо!

—  Я вернулась в Штаты, — ответила Рен, — обратилась в госпиталь, чтобы провести обследование для получения страховки, Гарвард настаивал на этом, Уиллис тогда случайно оказался на дежурстве, мы собирались пройти по коридору, посмотрели друг на друга, и...

—  !Epa!, — предположил Фрэнк.

Он слышал о таком явлении, но никогда не наблюдал его в действии.

Рен пожала плечами, точно как беспомощная женственная жертва Судьбы.

—  Уиллис хороший, —  сказала она. — Хороший мужчина. Ты увидишь. Он и с твоей подругой Эстреллой знаком. Они участвуют в каком-то загадочном проекте в каменноугольном бассейне.

Прекрасно, она заговорила. Богачи, кажется, да будут прокляты их души, если они у них есть, снова взялись за свое в южном Колорадо, где мужчины спускались под землю, рискуя жизнью ради угля, а не ради золота, и шахтеры приезжали в основном из Австро-Венгрии и с Балкан, а не из Корнуолла и Финляндии. С прошлого сентября профсоюз горняков бастовал против «Компании добычи нефти и железа» Рокфеллера в Колорадо, с ноября месторождение в Тринидаде находилось на военном положении.

У обеих сторон было много винтовок, и у Национальной Гвардии штата тоже были пулеметы. Стычки и перестрелки происходили почти постоянно, когда позволяла погода —  бури той зимой были сильные и смертоносные, даже как для Колорадо. Семьи, у которых отняли служебное жилье, всю зиму жили в палаточных городках возле Ладлоу и Уолсенбурга. Стрэй поехала туда в начале забастовки, а в декабре поселилась в палатке, вопреки советам всех, кто о ней волновался.

  — А это — достаточно большое количество людей, — сказал док Тернстоун.

—   Можешь мне сказать, что она там делает?

— Это — неофициальная сеть людей, делающих всё возможное, чтобы помочь бастующим. Продукты, лекарства, боеприпасы, медицинская помощь. Всё — на добровольных началах. Никто не получает выгоду или оплату, или хотя бы похвалу и благодарность.

 —   Звучит так, словно мы опять в Мексике.

  —  Ты уже этого нахлебался, надо передохнуть, наверное.

—  Черт возьми, нет. Как вам, парни, удалось так хорошо отремонтировать мою ногу.

 — Так совпало — небольшой конвой направляется в Уолсенбург, им не хватает рабочих рук.

  —  Я с удовольствием.

  —  Твой старый приятель тоже будет там. Эвболл Уст?

  — Отлично. Просто моя неделя, да?

   Они встретились, как договаривалась, в Пагоса-Спрингз.

 —   Как твоя нога? — спросил Эвболл.

— Еще поднимается, когда приближаемся к северу, — Фрэнк незаметно кивнул в направлении члена Эвболла. —  Как эта третья нога, или мне не следует об этом спрашивать?

   Если Эвболл и надеялся, что речь о Стрэй не зайдет, он не подал виду.

 — О, — притворяясь, что проверяет заклепку цистерны в одной из партий груза, — еще одна большая ошибка с моей стороны, полагаю. Мы не должны были пересекаться таким образом, как я это всё устроил.

  — В тот момент это казалось хорошей идеей.

 —  Ну вот, приплыли. Теперь она ведь полностью в твоем распоряжении, дружище.

   Эвболл отошел на несколько шагов и добавил:

 —  Она всегда была.