На деревню дедушке

Напротив, уже более полувека основная линия критики материализма со стороны других философских течений /идеалистического характера/ состоит в том, чтобы доказать нераздельность субъективного и объективного, стереть эту важную грань, или, по—ученому, «бифуркацию» субъекта и объекта. В.Непомнящий этого не знает, ну так что? Я не думаю, что у него есть стройная система взглядов, в которой присутствие субъективного видения является условием существования реального мира. Мне кажется просто, что философские понятия служат ему чистой бутафорией.

Приводить серьезные аргументы против повседневной трескотни было бы смешно. Мельница махнет крылом — вот и все. Но, скажите, милый дедушка, есть где—то читатель, для которого мы пишем? Может быть он еще не забыл уроки материалистической философии? Может быть, он молод и только ищет пути среди разных диковинных образов, хохочущих ему в лицо? Стоит обращаться к нему или лучше молчать?

Вся эта возня вокруг видения имеет направление совершенно темное, а шуму и панства, самого прогрессивного, слишком достаточно. Прошел слух, что бутафорский активизм, кипящий в действии пустом, есть последнее слово творческой мысли и все теперь уже не от законов естества, а от чистого усмотрения и воли зависит. Человек над природой начальник, а сама реальность только его неусыпной заботой держится.

Говорят, все эти споры между марксистами. Отлично, пусть себе спорят — им виднее, чего надо, чего не надо. Как бы только обыкновенному человеку не запутаться. У Роже Гароди я прочел такое определение: «Реальность есть единство вещей и человека в труде. Реальность трудовая и воинствующая, в недрах которой человек чувствует себя ответственным за все: за мир и за то, чем он станет, за самого себя и за то, чего ему еще не достает, и даже за инертность вещей».

Стало быть, милый дедушка, если кто–нибудь скажет: «Пусть работает дядя!» — то реальности станет сразу меньше, ну, а в праздничный день совсем ничего нет.

Конечно, эти марксисты люди бывалые и хорошее воспитание получили. Так что все известно и у них все по порядку указано: первое, второе, третье, четвертое… Объективный мир — существует независимо от нашего сознания, что приложением круглой печати удостоверяется. А как же «реальность», которую автор так странно аттестует? Она, говорят нам, относится

только к области искусства, где нераздельность субъекта и объекта свое оправдание имеет. Ну, будь по—вашему, но при чем здесь труд как единство вещей и человека? И потом, сколько же реальностей у нас на учете состоит? Эх, милый дедушка, старый друг, не будем в эту двойную бухгалтерию углубляться, а то еще дойдем до чего—то божественного. Одно только можно сказать: слишком все это скользко, просто множественный разговор в неопределенном наклонении.

А все–таки Ленин написал свою книгу «Материализм и эмпириокритицизм» против тех сверхмарксистов, которые утверждали, что субъективное и объективное нераздельны и тоже ссылались на активную сторону человеческого сознания, на труд, производство, борьбу рабочего класса и прочее. Помните их увлечение «принципиальной координацией» Авенариуса, означающей именно нераздельность субъективного и объективного? Они тоже смешивали промежуточную позицию, то есть эклектику с диалектическим методом и самого Энгельса обвиняли в созерцательном, метафизическом материализме. Нет, милый дедушка, кто сохранил живой интерес к теории, не может сомневаться в таких вещах, тот знает, что есть истины, которые кантовать нельзя без ущерба для самых глубоких основ нашего мировоззрения и научного взгляда на мир вообще.

Что касается воли, необходимой в борьбе, то она у нас всегда пользовалась большим почетом. Но еще в древние времена люди поняли, что бывает «разумная воля», отражающая законы действительности, и бывает воля слепая — источник всех трагедий на земле, Только после поворота буржуазной демократии к реакции прошла повсюду, как вирус опасной болезни, ложная мысль, будто всякая воля—слепая, иначе это уже не воля, а просто кисель.

Бутафорский, но часто весьма свирепый активизм — одна из самых распространенных черт современной буржуазной идеологии. Это не грубое слово, а точный исторический факт. Отсюда в нашем столетии много всяких разрушительных следствий произошло, и плохо то, что все это иногда сочеталось с революционной фразой и до сих пор представляется как бы протестом против подавления личности. Но выходит совсем не то, милый дедушка, даже наоборот.