На Диком Западе. Том 1

Пилчэк, Медвежий Коготь, Старуэлл и Том составляли авангард, ехавший на две мили впереди остальных всадников. У обоих разведчиков и у Старуэлла имелись мощные подзорные трубы. Арьергард составляли три отборных охотника под командой Харкэуэя. Путь держали прямо на Сэкед Плэнс и делали по пятидесяти миль в день. На ночь выставляли сильный караул.

На четвертый день экспедиция достигла восточной части Стэкед Плэнс, и разведчик-мексиканец прямо повел ее к тому месту, где недавно находилась обширная стоянка команчей. Индейцы снялись только несколько дней тому назад, несомненно, проведав о походе против них. Тут же были найдены следы повозки Хэднолла. Так как было уже поздно, то здесь и устроили стоянку для всех трех групп. Когда стемнело, поужинали, привязали лошадей, выставили караул, и Пилчэк стал совещаться с разведчиками и с наиболее опытными охотниками. Было решено остаться в этом лагере и на завтра и выслать несколько человек на разведку с целью обнаружения местопребывания команчей.

На следующий день разведчик-мексиканец вернулся с известием, что отыскал главную стоянку индейцев. Он был на разведке один. Медвежий Коготь и Пилчэк, которые пытались проехать по следам повозки Хэднолла, потеряли их. По сообщению мексиканца, большой отряд индейцев расположился лагерем в тростниках, и их лазутчики, несомненно, заметили его.

На другой день после основательной рекогносцировки это подтвердилось. Индейцы в таком большом числе, что у них насчитывалось не менее сотни лошадей, поспешно снялись со своей стоянки в тростниках, поднялись на равнину и рассыпались в различных направлениях. Следы на равнине прерывались в нескольких местах, но Медвежий Коготь не обращал на них никакого внимания. Мексиканец ехал рядом с ним, и они внимательно всматривались в еле видные следы на не заросшей травой почве. Наутро охотники перенесли свой лагерь на десять миль к западу, в пустынное место, неподалеку оттуда, где Медвежий Коготь прекратил поиски следов накануне ночью. В этот день индеец потерял след команчей, ибо след этот, на всем своем протяжении еле видимый, в конце концов совершенно исчез. Три дня поисков на большом расстоянии от лагеря не привели ни к чему, и лагерь пришлось перенести снова, на этот раз по указанию индейца, в дикую скалистую местность.

— Думаю, имеет смысл больше полагаться на наши подзорные трубы, чтобы обнаружить их раньше, чем они заметят нас, — сказал Пилчэк.

Когда на следующее утро солнце только что поднялось и сумрак рассеялся, Пилчэк уже стоял с обоими разведчиками и несколькими охотниками на вершине голой скалы.

Далеко во все стороны простирались извилистые гряды серых скал, как огромное взбаламученное море, пустынное, однообразное. То тут, то там виднелась чахлая верхушка кедра, но большею частью никакой растительности не было среди этой почти сплошь каменистой местности. Белые невооруженным глазом могли только видеть волнующую красоту этого пейзажа, но не могли разобраться в расстоянии, в размерах и в окраске. Пилчэк долго глядел в свою подзорную трубу.

— Я уверен, что все эти извилистые проходы ведут туда, вниз, к большой дороге в тростниках, — сказал он, передавая трубу Старуэллу.

— Я согласен с вами и бьюсь об заклад, что команчи там, — ответил Старуэлл, в свою очередь передавая трубу ближайшему соседу.

Том долго смотрел на это великолепное дикое нагромождение скал, и волнение охватило его.

Рядом с Томом застыл Медвежий Коготь, и так неподвижна, так напряжена была его поза, когда он смотрел своими темными, пронизывающими глазами вдаль, что Том с изумлением и страхом почувствовал, что надвигается какое-то важное, потрясающее событие. Пилчэк тоже заметил это, ибо, стоя за индейцем, не сводил с него глаз.

Медвежий Коготь ростом был шести футов, гибкий, худой, стройный и было в его облике что-то орлиное. На его бронзовом бесстрастном лице виднелись следы раскраски. Вокруг шеи висело ожерелье из медвежьих когтей, откуда и произошло его прозвище. Из закрученного пучка волос на макушке торчали перья какой-то птицы, на руках блестели стальные браслеты. Он был весь обнажен, и только бедра были обмотаны куском материи, украшенной бусами.

— Мне! — хрипло пробормотал он, протягивая руку к трубе Пилчэка, не отрывая глаз от того, что привлекало его внимание. Обеими руками поднес он трубу к глазам.

— Уу! — тотчас воскликнул он.

В этот момент напряженное возбуждение наблюдающих достигло высшего предела. Пилчэк сдержал нетерпеливого Старуэлла. Том почувствовал, как холодная дрожь пробежала по его телу, а когда индеец пробормотал: «Команчи!» — его бросило в жар. Он подумал о Милли.

Медвежий Коготь крепко держал трубу и, отодвинувшись от стекла, указал Пилчэку, на какое место стать. Он старался не сдвинуть трубы, чтобы разведчику было видно как раз то, что привлекло его внимание.

Пилчэк впился глазами в трубу, которая слегка дрожала, а затем постепенно замерла неподвижно в его руке. Наблюдающим это, очевидно, казалось вечностью. Наконец, он сказал: